Кстати, не было денег и у Дженни, кроме таких же десяти тысяч, но зато к этому прилагалась выделяющая девочку редкостная красота, делающая вполне реальными её шансы сделать хорошую партию.

Уже сейчас, будучи угловатым подростком только с чуть намечающимися формами, Дженни играючи собирала урожай мужского восхищения, охотно и с толком этим пользовалась, вызывая у старшей сестры настоящее бешенство.

– Ты скоро превратишься в безголовую, тупую кокетку, чем и прославишься на всё графство,- выговаривала ей Мэри,- от тебя все отвернутся!

– А к тебе никто и не повернется!- не отставала Дженни, показывая язык, а потом с громким визгом убегая от тумаков разозленной сестры.

Но сахар из буфетной они воровали сообща, на пару подобрали и ключ от замка книжного шкафа лорда, где он хранил Декамерона, "Сатирикон" и старика Рабле.

Уэсли так и ахнул, застав их растрепанными, с алыми щеками и возбужденными глазами, читающих в укромном уголке неприличные новеллы. Если бы Мэри делала это одна, то суровое наказание стало бы необратимым, но наказать Дженни - очаровательного бесенка с бархатными глазами у лорда не хватило духу. И он ограничился чтением нравоучения о стыдливости и целомудрии настоящих леди.

Девчонки покорно выслушали его брюзжание, но Уэсли не мог избавиться от смущающего впечатления, что мысленно они находились в той эпохе, где от страха смерти спасались при помощи дикого разврата.

Конечно, девушкам, прежде всего, нужен материнский присмотр, но у Изабеллы было слишком много дел даже, когда она появлялась в поместье. Управляющий, счета, экономка, кухня, прачечная - леди пыталась восполнить свое отсутствие дома виртуозно энергичной деятельностью, и супруг встречался с ней только в спальне, где ему меньше всего хотелось обсуждать выходки непоседливых девчонок. Тонкие, усталые черты очаровывавшего его лица, золотистые локоны, выбивающиеся из-под чепца, и снисходительно морщившая губы улыбка - все сомнения и тревоги моментально вылетали у Уэсли из головы. Да и зачем было беспокоить и без того утомленную жену всякими глупостями? Как-нибудь справится сам...

Кстати, лорд мог обеспечить жене и гораздо более спокойный и размеренный образ жизни. Он был вполне состоятельным человеком, и на двенадцать тысяч в год, которые приносило имение, могло безбедно существовать даже их немалое семейство. Но когда Уэсли после свадьбы указал супруге на это обстоятельство, то получил резкий отпор.

– Мой друг,- жена чуть смягчила улыбкой возражения,- я так долго вставала на ноги, столько вложила труда в свое дело, что не смогу существовать вне Сити. От меня зависят жизни многих людей - непорядочно бросать их на произвол судьбы, да и... когда вы женились, то подписали контракт, закрепляющий за мной долю в компании. Тогда же это вас не смущало?

Здесь, конечно, можно было и поспорить! Смущало, и ещё как, но джентльмен не стал заострять внимание на не совсем приличном обстоятельстве - их брак явился следствием деликатного состояния красавицы-вдовы, закончившимся рождением их первого сына. Настоящий джентльмен никогда не упрекнет свою жену в том, что она его любила и без уз брака!

Но именно сегодня, в этот приятный солнечный денек, лорд, обычно снисходительный ко всем выходкам второй половины, вдруг сильно рассердился на свою обожаемую супругу. Наверное, даже у ангелов иногда лопается терпение!

А всё дело было в только что прочитанном письме.

В безапелляционной форме, не спрашивая совета, а уж тем более разрешения, Изабелла приказывала супругу направить Беатрис к своему брату в Хартфоршир, не позднее Михайлова дня. И милой женушке было абсолютно наплевать, во что превратится жизнь в Уэсли-холле после отъезда Беатрис. Ладно, лорд был согласен терпеть мелкие неудобства, которые неизбежно возникнут в распорядке дома и управлении домашним хозяйством. Сам уж как-нибудь посидит со счетами и проследит за экономкой. Но Мэри! Вредная сумасбродная девица без смягчающего влияния сестры превратит его жизнь в настоящий кошмар - будет грубить слугам, ругаться с Дженни, и так любовно лелеемому покою в его жизни придет конец.

Уэсли потому так долго и читал письмо, чтобы справиться с гневом и немного подумать. Пришедшая в голову мысль показалась ему гениальной. Пусть чертовка Мэри убирается из его дома вслед за сестрой! Не настолько плохи дела мистера Смита, чтобы не найти для второй племянницы тарелку супа. А уж с Дженни они прекрасно проведут время до Рождества, в блаженной тишине и покое.

Если бы он знал тогда, чем обернется его самовольное решение, если бы знал...

СМИТЫ.

Дядюшка Беатрис мистер Смит жил в маленьком захолустном городке Бэкхэме, который образовался вокруг почтовой станции, с населением не более тысячи человек. Две улицы с домами побогаче, где жила зажиточная часть населения, церковь и дом викария, несколько маленьких примыкающих к городку поместий мелких джентри, и в отдалении богатая усадьба местного лэнд-лорда - баронета Дартуэя. Вот и все достопримечательности местечка, который выбрал для жительства мистер Смит.

Этот почтенный господин после нескольких лет проведенных в самом центре лондонского Сити сумел настолько удачно обстряпать свои дела, что заработанных денег хватило на покупку маленького имения и на скромную, безбедную жизнь. Беатрис приходилась ему крестницей, поэтому довольно часто гостила в Чайд-парке (так называлось имение мистера Смита), но вот Мэри была приглашена в гости впервые, поэтому сильно удивилась, узнав о приглашении.

Она, конечно, раньше встречалась с пожилым джентльменом и в Лондоне, и в поместье отчима. Её всегда удивляло - как у леди Уэсли может быть такой грубый и непривлекательный брат. Ещё более странным казался девушке сам факт того, что мать никогда не стыдилась этого родства. Правда, в поместье Уэсли мистер Смит приезжал всегда один и его не представляли местному обществу, но, тем не менее, ему были радыдаже больше, чем остальным гостям. И вот, по какой-то странной прихоти матери, она едет в гости к джентльмену, который всегда смотрел на неё с таким выражением лица, словно она ему что-то задолжала. Зачем, почему? Но кто осмелится задавать вопросы всевластной Изабелле?