Ладно, теперь сделайте доброе дело: пройдите ещё один полный круг для Матери. Она составит схемо-голограмму.

Неторопливо и плавно ведя тубусом, Билл и радовался, и злился: вот чует его задница, что сейчас придётся копать!

И точно: не прошло и трёх минут, как Аксель спустил им на канате три самых обычных армейских лопаты…

– …ну и ничего особенного. Точно так же выглядят и земные муравейники. Те же несколько ярусов – и с круговыми коридорами на каждом, и с рабочими комнатами по их наружному и внутреннему периметру, и с межъярусными наклонными переходами. Вы же сами нам дали эти схемы. – полковник Диммок потряс перед носом доктора схемами и чертежами – как отсканированных в колодцах, так и земных муравейников.

– Всё верно, полковник. – видя, что генерал, как всегда, не торопится влезать в дискуссию на «рабочем» этапе, доктор события не форсировал, и объяснял всё спокойно и доходчиво, учитывая разницу в специфике обучения и приоритетов. Всё правильно: для чего бы в Академии в Вест-Пойнте изучали мирмекологию? Ведь ни новинками тактики, ни особой стратегической изобретательностью даже профи – муравьи-воины! – похвастать не могли, – Сходство размеров, среды обитания, и особенностей поведения вызывает так называемую конвергенцию – ну, то есть – сходство и внешнего вида. (Может, помните? Хоть киты и дельфины – млекопитающие, но плавники и хвост у них устроены почти как у рыб!) И даже однотипное устройство жилища и обустройство «рабочего пространства».

Однако не могу не напомнить.

Земных муравьёв и термитов никто никогда в заточении не содержал. И рабским трудом в совершенно чуждых отраслях «работы» заниматься не заставлял.

И, главное: проложить все эти ходы в бетоне – занятие чертовски нудное и трудоёмкое. То есть – их прокладывали долго. Очень долго. И явно – не одно поколение, сменившееся в этом конкретно колодце. И, следовательно, они имели какую-то возможность поведать о своих тоннелях, и дальнейших планах, тем, кто придёт после них. И тут не годится теория о том, что информация передаётся запахами, жестами, и феромонами. Нет.

У них должна была быть письменность.

Наблюдать за тем, как микропы протискиваются в лаз «хомо мурашикус», как обзывали для себя местных букашек десантники, оказалось вовсе не так занятно, как Билл надеялся. Ну, таракашки и таракашки. То, что они оснащены новейшей бортовой аппаратурой с чувствительнейшими видеокамерами и сенсорами, без микроскопа и не увидать.

Зато отлично увидать на контрольном мониторе, откинутом из рукава скафандра, изображение, что передаёт камера направляющего разведчика. А когда после попадания в кольцевой ход микропы разделились, так и изображения утроились – Билл приказал Симмонсу и Бокамбу откинуть и свои мониторы, найдя и подстроив каналы от камер микропов два и три.

Правда, это мало что дало: тоннели и тоннели. Круглые. С ровными и отблёскивающими вкраплениями зёрен кварца, корунда, и слюды, стенами. По мере того, как микропы спускались ниже, сигнал слабел, и изображение начало покрываться квадратиками и пустотами чёрного фона. Билл чертыхнулся: как это они забыли про промежуточные усилители!

Пришлось отправить и четвёртого, запасного, микропа – затащить внутрь сложного лабиринта пару усилителей размером с горошинку. Изображение сразу улучшилось.

– Сержант Хинц. Прошу вас вернуть запасного микропа за третьим усилителем. Сейчас разведчики спустятся на нижние ярусы подземелья.

Третий усилитель пришлось затащить ещё глубже – уже на глубину пять метров. Троица разведочных таракашек к этому времени достигла дна бетонной толщи.

А вот здесь произошёл облом.

Тоннели явно должны были продолжаться и в грунте, на котором покоилось основание бетонного стакана, но…

Вероятно, смещение пластов почвы, осыпание, оплывание из-за грунтовых вод, или ещё какие природные факторы сделали эти ходы непригодными для перемещения: всё напрочь «заросло»: оказалось засыпано песком и суглинком.

– Возвращайте микропов наверх. Впрочем, нет. Пусть вначале пробегут по периметрам кольцевых тоннелей, соединяющих рабочие камеры. Мало ли. Может, в этих камерах хоть что-то интересное осталось.

А и правда: осталось!

Билл с интересом смотрел на крохотные штуковины, похожие на примитивные ручные буры и кирки, оказавшиеся наваленными буквально грудой в одной из внутренних камер. Качал головой, недоумевая: неужели эти бедолаги пробивали этот крепчайший бетон с помощью этого?!

– Так. Думаю, достаточно. Пускайте микропа дальше. Это – явно музей. Предназначенный, вероятней всего, для поднятия духа последующих поколений.

– Постойте-ка, сэр. Что значит – музей? Это же – вполне рабочие орудия!

– Да, верно. Однако логические выводы говорят о том, что раз уж эти крошки прокопали столь развитую систему ходов, и выбрались на поверхность, где сейчас отсутствуют следы их «хозяев», сделали они всё это, включая «разборку» с хозяевами, отнюдь не с помощью ломов и кирок. Совершенствование технологий и повышение эффективности оборудования – это их конёк. Наверняка в позднейших вариантах всё это было не столь примитивно и трудоёмко.