Мы киваем друг другу, и я отправляюсь в свою комнату. Из-за двери слышны разговоры и топот слуг, которые спешно готовятся к отъезду. Я уже давно научился отдыхать при любом шуме, вставать нам завтра затемно, и надо бы выспаться. Но ненадолго приходящий ко мне сон в который раз прерывает вереница кошмаров. Даже в полудрёме я помню, что это не пустой морок, а картины того, что со мной было. И это сквернее всего.

Вторая луна весны, 494 год от Обряда Единения

Я видел много мертвецов, а порой мне приходилось копаться во внутренностях покойных, чтобы узнать причину смерти. Но освежёванные и выпотрошенные трупы, аккуратно порубленные на куски, как в лавке мясника - в этом было что-то невообразимо мерзкое. Голодное послевоенное время уже закончилось, недорода два года как не случалось, женщины больше не продавались за кусок хлеба для себя и для своей семьи, и тут в Вилаголе завёлся людоед.

После войны многие дома и даже купеческие склады пустовали. Чудовище использовало такие заброшенные места, чтобы не торопясь разделать убитых. Трижды я находил его тайники, но слишком поздно, чтобы застать самого людоеда или увидеть нити его жизни, когда он убегал. Кровь на полу и на стенах тоже принадлежала только убитым. Убийца расправлялся со своими жертвами быстро и уверенно - тем более что выбирал обычно детей и, похоже, заранее одурманивал их каким-то питьём или лакомством.

Несколько раз я обходил мясные ряды городского рынка, но там, по счастью, продавали обычное мясо - баранов, коз, телят - так что корысти этого рода у убийцы не было. Однако ещё года два после того я избегал появляться рядом с базаром по какой-либо надобности, посылая туда Вула даже за цветами или новым гребнем.

В четвёртый раз я нашёл пустое убежище людоеда, которое он спешно покинул, оставив заранее приготовленные крюки и ножи. Человеческих останков там на этот раз не было, но на полу валялась перевязь с фамильным гербом Кера. Видимо, герцог Борвель Кера, ныне старший в своём роду, тоже был одурманен им и куда-то уведён.

Для меня уже погибших детей было достаточно, чтобы преследовать убийцу с неотступностью норной собаки. Но исчезновение герцога могло взбаламутить всю столицу. Ещё ребёнком он стал героем - не прошедшей войны, а той, давней, на которой отличился как разведчик молодой Сейно. Вместе с отцом юный Борвель пережил долгую осаду крепости Ток, когда от голода ели крыс и галок, под стрелами лил кипяток на голову врага и отбивался палашом от тех, кто лез на стену по лестницам.

Я поспешил к дому Борвеля. Там уже были озабочены исчезновением герцога, который всегда возвращался к этому времени со своей обычной продолжительной прогулки к семейному ужину. Было заметно, что здесь его искренне почитают и уважают. Я хотел скрыть причину своего беспокойства, но мальчишка Борвеля, уже слышавший о людоеде, пристал ко мне с вопросами, и мне пришлось пообещать, что я к утру найду его отца.

Явившись к Архивариусу, я с порога заявил, что буду выслеживать похитителя всю ночь. Увидев сына и жену герцога, я уже примерно понимал, какие нити жизни мне придётся искать - если Борвель, конечно, ещё жив. Серые, пурпурные и тёмно-зелёные с чёрным.

Старик одобрил моё решение и добавил, что сыскари тоже будут всю ночь прочёсывать город. Но после этого взял с меня слово, что если я найду новое логово чудовища, то не пойду туда сам, а сперва доложу ему, и он вышлет туда людей. Я горячо возражал ему, поскольку мы теряли драгоценное время. Неужели Архивариус полагает, что у мясника есть сообщники, с которыми мне одному не справиться? Подобные преступления обычно совершают в одиночку. Но я уже привык к тому, что старик не любит пояснять свои резоны, и нехотя согласился.

Заброшенный дом я нашёл к тому времени, когда луна уже поднялась в зенит, хотя находился он совсем рядом с городской площадью. Я заколебался и уже хотел ослушаться приказания. Нужные линии горели ярко, а, значит, герцог был ещё жив. Но тут прямо на меня вышел отряд сыскарей с семенящим впереди Архивариусом. Я указал старику направление, он неслышным голосом отдал своим спутникам какие-то распоряжения и заявил:

– Отправляйся домой. Придёшь ко мне к утру.

Озадаченный и слегка разозлённый, я отправился спать.

Утром я услышал от него:

– Борвеля нашли там. С девочкой городской пирожницы. По счастью, ребёнок был всего лишь одурманен и очень напуган.

– А людоед? Ушёл?

– Он и был людоедом. Я боялся, что ты до конца так и не сможешь поверить в его вину, даже если увидишь всё собственными глазами. Борвель достаточно хитёр. Он мог представить себя ещё одной жертвой и сбежать от тебя. Ещё хуже было бы, повздорь ты из-за него со служителями сыска. Сейчас ты один стоишь в драке их шестерых.

– Я и теперь не верю.

– Знаешь, что он кричал, когда его взяли? 'Убейте и сварите её! Её, не меня'. В крепости Ток ели не только крыс, Шади. А Борвель был слишком юн, чтобы это его не сломало.

– Но герцог всегда отличался здравым умом.

– Да. Во всём - кроме этих преступлений. И даже похищая кого-то, он делал это на редкость незаметно и быстро расправлялся со своей жертвой. Никто и не заподозрил его, а ведь Борвель известен в городе и благородным, и простолюдинам. Даже ты вышел на него не сразу. Но ты всё время висел у него на хвосте, он забеспокоился, а когда понял, что забыл в тайнике свою перевязь, то решил скрыться.