— Извиняюсь. — В его больших глазах была обида. — Нервный рефлекс, старина. Обычно я не замечаю, что делаю это.

— Ручаюсь, что он это говорит всем девушкам, — лукаво сказала Эдел, но он не слушал её, вновь охваченный беспокойством.

— У вас есть какие-нибудь соображения, Дэнни? — спросил он, наконец.

Прежде чем ответить, я выпил немного джина.

— Вам придётся сказать, где он, — твёрдо ответил я. — Все, что нам нужно, это хорошая история в придачу. Что, если Ники-бой чокнулся вчера вечером на своём Гамлете и набросился на Эдел с ножом? Если кому-то вздумается проверить у Фрэзера, он подтвердит эту версию. Это с ним и случилось.

Эдел тихо засмеялась.

— Старый, добрый Ники? Нам нужен был какой-то мазок, чтобы купить Фрэзера, и Ники сам придумал захватить с собой этот нож для убедительности.

Обри снова оживился.

— Я понимаю, что это было вот так: отец был самим собой и вдруг начал беспокоиться. Он решил, что Эдел хочет его отравить, набросился на неё с ножом. Нам едва удалось помешать ему убить её в самом деле. — Он улыбнулся мне, довольный, будто бы сам придумал это.

— Годится, Обри, — сказал я устало. — И когда это произошло, Эдел уже была в контакте с доктором Фрэзером. Она связалась с ним за несколько часов до того, чтобы установить победителя в нашем пари. Так что сегодня утром вы первым делом запихнули Ники-боя в машину и отвезли его в лечебницу. Доктор сказал, что он глубокий шизофреник и сразу же изолировал его.

— Гениально! — Он смотрел на меня с восхищением. — Вы быстро соображаете, Дэнни!

— Следите за собой. Вы начинаете переигрывать, совсем как ваш старик, — сказал я ему. — И не забывайте оба выглядеть несчастными, когда будете рассказывать эту историю.

— Конечно, — сказала Эдел.

— Безусловно! — кивнул Обри.

— Только не забывайте этого ни на секунду, — предостерёг я его. — Помните, что вы любили Ники-боя как… как…

— Как сын? — подсказал он весело.

Моя квартира расположена в Вест-Сайде с видом на парк. Конечно, я понимаю, что это не очень хорошо, но что мне было нужно?

Квартира большая, квартплата низкая, летом неплохой вид, и я даже могу наблюдать, как растёт трава. Ист-Сайд, Вест-Сайд… Когда дама уже в квартире — разницы никакой. Конечно, если у вас профиль Бойда.

Я налил себе и уселся в кресло лицом к окну.

Если в подлости есть какие-нибудь градации, то за последние двадцать четыре часа я поднялся на пару отметок. Я вспомнил выражение лица Ники-боя, когда его волокли из кабинета Фрэзера, и то, как внезапно оборвался звук его голоса. «Успокойте его», — сказал Фрэзер. Мне хотелось задуматься над точным значением этой фразы.

После ещё одного стакана и ещё одной сигареты я знал ответ. Я не могу больше оставлять Николаса Блэра в этой больнице, я должен вызволить его. Я мог бы сделать это, даже не нарушая этики. Эдел Блэр заплатила мне, чтобы я добился признания её мужа сумасшедшим, и я в точности это выполнил. Работа закончена. Теперь она уже не клиент. Тогда-то я, пожалуй, и нашёл правильное решение. Если Эдел не пожалела таких денег, чтобы упрятать мужа в лечебницу, то насколько же дороже оценил бы Николас возможность выбраться оттуда?!

Николас ещё не знал этого, но он только что стал моим клиентом!

Я сразу же почувствовал себя лучше. Подошёл к зеркалу, которое было достаточно велико, чтобы дама могла посмотреть на свой грим, но не так велико, чтобы привести её в смущение, и потому взглянул себе прямо в лицо.

— Дэнни, — сказал я себе, — если уж необходимо иметь совесть, то наша, по крайней мере, умеет делать деньги.

— Не пытайся меня одурачить, — холодно сказало отражение. — Единственная причина, по которой ты сюда вообще подошёл, это желание полюбоваться своим профилем, и ты это знаешь.

Было немногим больше десяти, когда я добрался до лечебницы. Ворота были заперты. Парень в униформе замаячил в свете моих фар, когда я остановил машину. Я сказал ему, что хочу видеть доктора Фрэзера, но это не произвело на него впечатления. Мне пришлось дать ему пять долларов, чтобы он подошёл к телефону и сообщил обо мне.

— О'кей! — недовольно сказал охранник, отойдя от телефона. — Док сказал, что вас можно впустить. — Он отпер ворота и распахнул их.

Я миновал ворота и подъехал к главному входу. Тощей секретарши на месте не оказалось. Я подошёл к кабинету Фрэзера, коротко постучал и вошёл.

Фрэзер быстро говорил по телефону и не обращал на меня внимания. Я сел, закурил сигарету и стал ждать, раздумывая, что заставило его сделаться психиатром.

Наконец, Фрэзер закончил разговор и положил трубку на рычаг.

— Да, мистер Бойд? — спросил он отрывисто.

— Извините, что надоедаю, — вежливо сказал я. — Я думал о Николасе Блэре. Я беспокоюсь о нём с тех пор, как уехал отсюда сегодня утром.

— Но вы не один, — тихо сказал он. — Я тоже о нём беспокоюсь, мистер Бойд.