серьёзен. Я украдкой смотрю в пол, зная, что у меня не хватит мужества сделать это.

— Я подумаю об этом.

— Безнадёжно, — она тычет пальцем на меня.

— Что безнадежно? — спрашивает Майлз, появляясь рядом с Гвен. Я слегка качаю ей головой,

мои глаза молят молчать.

— Ты, — заявляет она, взглянув на него, — О чём же ты думал этим утром, когда надевал эту

футболку с этими брюками?

На этом я выдыхаю. Мне, правда, не нужно больше голосов, присоединяющихся к «Дай же Лукасу

ещё один шанс» хору.

Майлз следит за мной с беспокойством, и не удивлюсь, если Лукас сказал ему, что происходит

между нами или то, что он тоже слышал слушок про выпускной. Зная себя, я могу быть более

непринуждённой за обеденным столом, так что решаю, что сейчас отличное время, чтобы

поговорить с Чадом.

— Ребята, вы знаете, где обедает Чад? — спрашиваю я, так как никогда не видела его в столовой.

Их реакция на мой вопрос смешит. Гвен щурит на меня глаза, когда брови Майлза взлетают вверх.

— Зачем тебе это знать? — спрашивает он.

— Я должна с ним поговорить.

— Так это правда? На счёт выпускного, — говорит он с очевидным неодобрением.

— Неправда, — говорит Гвен ему за меня, — Не вижу, что разговор с ним решит что-либо, но он

сидит за зданием «А». Там есть кое-какие столы для пикника.

— Спасибо, — я избегаю зрительного контакта с Майлзом, не тратя время попусту, и направляюсь

в том направлении. Несмотря на календарь, указывающий на то, что сейчас весна, днём стоит

холод, и мне хочется надеть пальто. Кажется, Нью-Йорк не может решить, в каком сезоне он хочет

участвовать. Я качаю головой на здешнюю погоду, упускающую умеренный климат южной

Калифорнии.

Я легко замечаю ряд столов для пикника, повидавшие лучшие дни, которые стоят в тени здания

«А». Очевидно, вот где студенты, думающие, что чёрный основной цвет, любят обедать. Я быстро

нахожу лысую голову Чада за самым переполненным столом. Он окружен девчонками, похоже,

поклонницы нахлынули на него. Один из них смотрит на меня и хмурится, пока предупреждает о

моём приходе остальную часть группы.

Голова Чада мгновенно поднимается, и он встаёт. Пока я направляюсь к столу, игнорирую

неодобрительные взгляды. Я подошла и не свожу с него глаз.

— Мы можем поговорить минутку? — спрашиваю я.

Он кивнул.

— Туда, — он дёргает подбородком на пустой стол в конце ряда.

Как только мы садимся друг напротив друга, он говорит:

— В общем, я слышала, что иду с тобой на выпускной.

Он насмешливо ухмыляется.

— Тоже слыхал.

Он кладет руки на стол.

— Ты распустила слух, что я типа позвал тебя?

Я упорно работаю над тем, чтобы не впиться в него взглядом.

— Нет, Чад. Я не распускала. Я думала, что возможно это сделал ты.

— Не, — он качает головой. — Балы не моё. Но мы ещё можем оттянуться.

Моя рука лежит на столе передо мной, и я понимаю, что он тянет свои пальцы к моим. Я

мгновенно отдёргиваю руку и наблюдаю, как он изменяется от самодовольного до любопытного. Я

утруждаю себя улыбнуться, задаваясь вопросом: какого же черта я делаю здесь.

— Выпускной бал для меня тоже не такое уж грандиозное дело, — говорю я и наблюдаю, как его

глаза путешествуют до моей груди, где они грубо останавливаются.

Моя челюсть напрягается, и я скрестила руки перед грудью.

— Но мне правда нравится твоя музыка, — я снова наштукатуриваю свою ухмылку, — Мне вот

интересно, могу ли я немножко посмотреть на репетицию твоей группы?

Он трёт рукой по потрепанному подбородку и небрежно пожимает плечами.

— Конечно, на наши репетиции постоянно приходят фанатки. Мы встречаемся в доме Десмонда

вечером по четвергам.

— Это же сегодня, — говорю я, типа зная, кто такой Десмонд.

Он кивает. Затем подозрительно косится на меня.

— Чёрт, да ты замёрзла. Возьми мою куртку.

К моему чрезвычайному удивлению он встаёт, снимая кожанку, и протягивает её мне.