В полуголодной Европе 1946 года Виан повествует об изысканных яствах, которые готовит Колену его повар и наперсник по развлечениям, о немыслимых напитках, которые приготовляет сложный музыкально-питейный аппарат «пианоктейль», сам по себе представляющий чудо в стране, где продажа спиртного была строго ограничена. Это роман-мечта о счастливой жизни, молочных реках с кисельными берегами, мир-сказка, готовый осуществить любые сокровенные желания героя (он только подумал о любви, как тут же появилась Хлоя), мир-дитя, категорически не желающий взрослеть и заниматься взрослыми проблемами.

Само представление о счастье связано в романе не только с любовью, которая рисуется веселым и легким чувством, но также с праздностью, гурманством, путешествиями, комфортом и прочими удовольствиями. Это представление о счастье не требует от человека ничего, кроме богатства и молодости. Колен и представляет собой богатого молодого человека, то есть это, с точки зрения автора, идеальный герой. Остальные пять героев имеют лишь один пропуск в страну идиллии — молодость, и потому в той или иной степени они ущербны: им приходится соприкасаться с реальностью, однако психологическое измерение не имеет большого значения, отчего герои романа, в сущности, взаимозаменяемы.

Счастью в романе мешают две основные вещи: человеческая природа и человеческое общество. Человеческая природа фатально несовершенна. С этой стороны приходится ожидать самых жестоких ударов. Именно в силу фатализма «веселый роман» на глазах превращается в трагедию. В самый разгар свадебного путешествия Хлоя заболевает смертельной болезнью: у нее в легком вырастает злокачественный цветок (метафора рака или туберкулеза).

Тема неизбежности человеческой трагедии сближает роман с модным в ту пору экзистенциализмом, и не случайно именно в журнале Сартра «Le Temps moderne» впервые печатались главы из «Пены дней», романа, который Сартр приветствовал. Виан также участвовал в критическом отделе «Le Temps moderne», но расходился с Сартром по целому ряду вопросов. Сартр разоблачал счастье как коварную иллюзию, мешающую рассмотреть подлинный трагизм жизни, в то время как Виан скорее был склонен допустить, что основной жизненный трагизм связан именное мимолетностью и утратой счастья. Виан вывел Сартра в романе под именем модного философа Жан-Соля Партра, от лекций которого молодежь приходит в восторг, но в романе высмеян, разумеется, не сам экзистенциализм, а мода на него, причем шутка вовсе не зла. Впоследствии Виан перестает сотрудничать с «Le Temps moderne» и в романе «Сердцедёр» выразит свое отрицательное отношение к позиции экзистенциалистских радикалов из этого журнала.

Помимо человеческой природы, счастью мешает мир взрослых, эквивалент фальшивой, неподлинной социальной реальности. Мир взрослых, который показан в романе отстранений, с позиции молодых, которые всегда правы, обладает системой ложных ценностей. Это «чужой» мир, по отношению к которому все возможно, ибо нет связи между ним и «своим», молодежным миром. Иначе говоря, возникает чисто мифологическое противопоставление, абсолютный антагонизм, порождающий предельное напряжение. К ложным ценностям «чужого» мира относятся прежде всего труд, порядок и религия.

Позиция Виана в отношении труда, безусловно, отличается от «прогрессистских» взглядов на труд. Для Виана всякий нетворческий труд отвратителен. Он хочет не освободить труд, а освободиться от труда. Показательна мимолетная встреча Колена и Хлои с рабочими медных рудников. В приводимой цитате обратим, помимо всего прочего, внимание на то, как Виан стилизует в духе социального романа «портрет рабочих». В этом портрете нет непосредственной иронии, но, включенный в контекст «лоскутного» романа, состоящего из стилизации различных эстетических систем, портрет утрачивает серьезность, становится в значительной степени лишь упражнением в стиле:

«Несколько рабочих остановились, чтобы поглядеть на проезжающую машину. Их взгляды не выражали ничего, кроме презрения и, пожалуй, насмешки. Это были широкоплечие, сильные люди, и вид у них был невозмутимый.

— Они нас ненавидят, — сказала Хлоя. — Поедем скорее».

Хлоя, видимо, недалека от истины. Размышляя позже об этой встрече, Колен упрекает рабочих в том, что они живут и поступают неправильно:

«…Они работают, чтобы жить, вместо того чтобы работать над созданием машин, которые дали бы им возможность жить, не работая».

Колен убежден, что рабочие — глупые, ведь они согласны с теми, кто утверждает, что

«труд священен, работать хорошо — это благородно, труд превыше всего и только трудящиеся имеют право на все».

Позицию Колена поддерживают и другие молодые персонажи, в частности, его друг, американизированный подросток Шик (в английской транскрипции — Чик), коллекционер рукописей и первоизданий Партра, который прямо заявляет:

«Я… не люблю работать».

Тема труда связана у Виана с темой социального порядка. Слово «порядок» в послевоенной Европе имело совершенно определенные ассоциации и не могло не звучать одиозно. Однако Виан отвергает вообще всякий порядок, причем речь скорее идет не о продуманном анархизме, а о богемной установке, достаточно безответственной и элитарной, которую можно сформулировать так:

«Неважно, что будет, если все последуют моему примеру, потому что все и так не последуют (они глупы), важно, что я выражаю свою точку зрения».