Шрифт:
— Так вот она какая, Верка…
— Слыхал уже?.. — чему-то довольно улыбнулся председатель. — Она женщина — ничего, работящая. Слабенькая, конечно, на передок, но, ведь, все бабы такие. А ее и винить грешно. С таким то мужем… Ты бы пошел, потанцевал с ней, что ли? Вишь, как на тебя смотрит! Дело-то молодое…
Я еще раз опасливо покосился на приунывшего зав. фермой и, осознав, что неприятных осложнений с его стороны быть не может, решительно поднялся из-за стола.
Старый сводник удовлетворенно крякнул и проводил меня хитроватой улыбкой.
Кружась с Веркой в медленном танце, ощущая ее мягкие, податливые, выпуклости, вдыхая возбуждающий аромат женского тела, я краем глаза заметил, что Андрей Павлович переместился к мужу моей партнерши и о чем-то с ним беседует. При этом они оба бросали на нас недвусмысленные взгляды. И Петр Тимофеевич больше не казался беспробудно пьяным.
Но, к тому времени я уже успел потерять голову, и мне было глубоко на все наплевать…
Глава пятая
Потанцевав, мы с Веркой, пардон — Вероникой, именно так она настаивала, чтобы ее называли (тлетворное влияние творений супругов Голон — налицо), за стол не вернулись. Воспитанная в лучших традициях сельского гостеприимства, женщина считала, что обязана показать заезжему гостю местные достопримечательности. Я, естественно, против окультуривания программы не возражал.
В результате, мы, миновав уже знакомый мне фруктовый сад, оказались на том же злополучном месте на берегу реки, где некогда так бесславно развивались мои отношения с невестой фермера. Наверное, оно было заколдованным и всех блудниц, независимо от того, местные они или заезжие, тянуло к нему, словно магнитом. Вот только "донжуаны", как я имел возможность убедиться, чувствовали себя здесь не совсем уютно.
Оставалось надеяться, что прошлые мои неприятности являются исключением, а, отнюдь, не правилом.
— Красиво здесь… — расслабленным романтическим голосом произнесла Вероника. — Не правда, ли?
Закат и вправду был чудесен. Даже — изумительный. Лучи заходящего солнца окрасили тучи в багровые тона, и зарево вселенского пожара отражалось в спокойных водах никуда не торопящейся реки.
Однако мне было не до длинных прелюдий.
— Тебя муж не хватится? — спросил с тревогой, совсем не к стати вспомнив почти осмысленное выражение на лице у заведующего фермой.
— Не думаю… — бойко, но, как мне показалось, не совсем уверенно ответила женщина. — По-моему, он уже того… Готовченко… А ты что, его боишься?
О, женщины!
Глупейшие создания…
Или, как там сказал поэт?
Нет, не помню…
— "Боюсь" — не то слово. Вернее сказать — опасаюсь. А это — разные понятия, — надоумил непутевую Веронику.
— Вообще-то, ты прав. Он меня к каждому быку колхозному ревнует. Я даже из-за этого на ферму ходить перестала…
Трудно было понять, шутит она или говорит серьезно?
— Тогда, может, вернемся?
— Ну что ты… Мне с тобой так интересно… Ты такой умный…
Ее руки обхватили меня за плечи, и наши губы слились в долгом сладком поцелуе.
Больше никакие тревоги и опасения меня не волновали…
Мы уже приводили себя в порядок, когда над оврагом, местом нашего уединения, зашуршала трава и послышались чьи-то шаги. А вскоре, мы едва успели испугаться, сверху нарисовалась довольная физиономия Федькиного шафера.
— Ну ты, мужик, и даешь… — довольно загоготал он. — Прямо кобель какой-то…
За его спиной раздался нервный повизгивающий смешок, и я убедился, что моя недавняя подруга Лара таки добилась своего.
— Уж чье бы мычало… — вяло огрызнулся я, выбираясь из оврага.
Игорь был настроен благодушно. Одной рукой он поддерживал Лару за талию, другой сжимал горлышко бутылки, распить которую собирался явно не с нами.
— Ты бы, Верка, линяла поскорей отсюда. Там твой мужик уже всем морды бить собрался…
— Стуканул кто-то? — наивно поинтересовалась женщина, чем вызвала еще один раскат хохота.
— Да тут и стучать не нужно. Ежу и тому понятно, куда вы смылись. Конспираторы… Цветочки они пошли собирать…
Чем больше развлекался Игорь, тем скверней становилось у меня на душе. Я не разделял его оптимизма, так как перспектива общения с сумасшедшим Веркиным мужем не сулила ничего приятного.
Вероника тоже сникла, сделалась непривычно тихой и сосредоточенной. Она еще раз расправила платье, тщательно повыдергивала прилипшие к нему травинки.
— Я, наверное, пойду… — потухшим голосом, ни к кому конкретно не обращаясь, сказала она и унылой походкой поплелась на звуки едва достигающей сюда веселой музыки.