Через десять минут, т.е. в 14-45, со стороны Пушкинской площади показалась большая толпа, занимавшая всю левую сторону проезжей части (если смотреть от Моссовета). На своем пути по Садовому кольцу, Калининскому проспекту и Бульварному кольцу толпа «обросла» примкнувшими по дороге людьми и ее общая численность к этому времени составляла примерно 6 тыс. человек (без учета 2 тысяч человек, дожидавшихся прихода демонстрации на Советской площади и ул.Горького).

Толпа была сбита в довольно плотную «коробочку» и энергичным маршем двигалась к Моссовету. Судя по выражениям лиц участников демонстрации и репликам, доносившимся из их среды, они ожидали противодействия со стороны милиции. Над передними рядами развевался красный флаг (других флагов не было). Демонстранты периодически скандировали: «Ельцин! Ельцин!» Дружный и громкий скандеж, усиленный эффектом уличного эха, впечатлял.

Остановившись перед милиционерами, толпа продолжала скандировать: «Ельцин! Ельцин!», а спустя некоторое время: «Позор! Позор!» (это в адрес властей, не разрешивших проведение митинга в Парке Горького). Вслед за этим закричали вразнобой: «Долой комиссию!» (была создана на Пленуме ЦК, за несколько дней до демонстрации, для рассмотрения «дела Ельцина»). Толпа проскандировала про комиссию. Завершили скандирование лозунгом: «Долой Лигачева!» Милиция не реагировала.

Вскоре на крышу автобуса КуАЗ, стоявшего у здания Моссовета, взобрался секретарь Исполкома Моссовета Виноградов (до осени 1988г. — заведующий отделом пропаганды МГК КПСС). Он обратился к демонстрантам через мегафон, однако его появление толпа встретила дружным свистом. Виноградов принялся объяснять, что отмена митинга в парке Горького вызвана тем, что еще раньше, 14 марта, там было запланировано проведение Дня чая. Свист усилился и Виноградова почти не было слышно. Удалось разобрать, что демократия — это хорошо, но не надо доводить дело до анархии. После этих слов толпа заревела и засвистела еще громче, а Виноградов слез с крыши автобуса.

Спустя минут пять милицейскую цепь перед толпой сняли и отвели к автобусам, которые все также перегораживали улицу. Толпа продвинулась вперед и принялась митинговать непосредственно перед Моссоветом. Трибуной служила невысокая ступенька у вечно закрытого парадного подъезда. Слышно было плохо. Поэтому толпа периодически скандировала: «Микрофон! Микрофон!» А затем: «Ельцину — да, бюрократии — нет!», и — «Долой Зайкова!» Набежало много иностранных корреспондентов (Би-Би-Си, Эн-Би-СИ, японцы и кто-то еще), которые с упоением стали делать репортажи о происходящих в центре Москвы событиях.

Скандирование и митинг у крыльца продолжались 35-40 минут. Потом из здания Моссовета со стороны улицы Станкевича вышла дама и сказала, что митингующим дают мегафон, но при условии, что они освободят проезжую часть и будут проводить митинг возле памятника. Перешли митинговать к тыльной части памятника Долгорукому (в толпе послышалось: «К коню под хвост»). К этому времени на площади осталось не более 4 тыс. человек.

Продолжили выступать с помощью мегафона. Основное содержание выступлений можно свести к следующим основным тезисам: демократия — против аппарата; бюрократический социализм не оправдал себя, необходима многопартийность; аппарат накануне выборов заставляет членов партии голосовать против Ельцина; аппарат хочет сфальсифицировать итоги будущего голосования, поэтому надо проявлять бдительность; аппарат и партия довели страну «до ручки»; надо доделать то, что начали в 60-е годы, т.е. во времена «оттепели», и идти до конца; необходимо вводить в стране рынок; демократия — против Сталина и сталинизма; народ почувствовал свой голос и не сдастся.

Толпа, как и положено толпе, слышала только то, что хотела услышать. Успехом пользовались ораторы, изъяснявшиеся на языке лозунгов или дававшие какую-нибудь «чернуху» на власти. Ораторы мямли и те, кто начинал вести что-то вроде интеллектуальной беседы, вызывали у толпы раздражение. Если выступавшие уклонялись от вышеуказанных тем, из толпы раздавались гневные выкрики: «Долой!» или «Не по теме!» Кроме Бориса Кагарлицкого (одного из лидеров Московского народного фронта), из известных деятелей тогдашней «демократической оппозиции» никто не выступал.

После первых четырех выступлений решили принять резолюцию со следующими главными требованиями:

Резолюцию принимали с шумом-гамом, часто перебивали выступавшего, вносили новые предложения и тут же их отвергали. После ее принятия дали слово обиженным: пенсионерам, теткам-кликушам, представителям республик. Те говорили о своих конкретных бедах. Число митингующих стало быстро таять и к шести часам вечера у памятника осталось не более одной тысячи человек.

Собравшаяся в тот день толпа по своему социальному составу была достаточно однородной — почти сплошь работники умственного труда. Рабочих было, наверное, несколько сот человек. Мужчин и женщин — поровну; средний возраст — примерно 40 лет. Молодежь (судя по виду — студенты) во время движения колонны находилась в ее головной части и выполняла роль «запевалы» при скандировании лозунгов (после ухода значительной части молодых людей интенсивность скандирования заметно снизилась).

Хотя подавляющее большинство среди митинговавших являлись сторонниками «демократической оппозиции», в толпе было немало «красных», многие из которых в тот период поддерживали Ельцина, считая, что борясь с аппаратом, он содействует очищению партии и ее верхов от лже-коммунистов и карьеристов. Спустя всего лишь пять-шесть месяцев, когда стало ясно, что Ельцин даже не «розовый», многие из присутствовавших на митинге «красных» приняли активное участие в создании Объединенного Фронта Трудящихся (ОФТ), а после августа-91г. — РКРП и «Трудовой России».

Следующий несанкционированный митинг в центре Москвы, как и было заявлено в резолюции воскресного митинга, состоялся через три дня, в среду 22 марта. Ближе к 1900 на Советской площади и прилегающих к ней тротуарах ул.Горького собралось примерно 12 тыс. человек(пасмурно, сыро, безветренно, плюс 4 градуса). Социальный состав собравшихся тот же, что и в воскресенье.

Движение транспорта по ул.Горького не перекрывалось. Автобусы с милицией стояли в переулке между зданием прокуратуры и ИМЭЛ. У Дома актера цепь милиционеров на тротуаре пропускала в сторону Советской площади лишь наиболее настырных и занудливых граждан. Менее занудливые просачивались к месту митинга дворами. В здании Моссовета не было видно ни одного светящегося окна. С нескольких точек собравшихся снимали переносные телекамеры с установленными на них маленькими фонарями-прожекторами, лучи от которых, перемещаясь по толпе, создавали тревожно-торжественную обстановку.