Смешные «спиртосодержащие» истории от профессионалов, любителей и жертв третьей русской беды. В сборник вошли рассказы Владимира Лорченкова, Юрия Мамлеева, Владимира Гуги, Андрея Мигачева, Глеба Сташкова, Натальи Рубановой, Ильи Веткина, Александра Егорова, Юлии Крешихиной, Александра Кудрявцева, Павла Рудича, Василия Трескова, Сергея Рябухина, Максима Малявина, Михаила Савинова, Андрея Бычкова и Дмитрия Горчева.
Владимир Лорченков
И мертвые восстанут
Он был примерно на две головы выше меня. Я смотрел на него, задрав голову. Но это не имело значения, потому что он все равно стоял, а я сидел на скамье в парке. И если бы даже он был ниже меня, мне все равно пришлось бы задирать голову. На нем был теплый – чересчур теплый для конца мая в Кишиневе – костюм, белая рубаха, и у него был портфель. Ясно. Какой-нибудь проповедник сраный. Я хотел было послать его подальше, но у меня не было сил. Я просто сидел и моргал, глядя на него и чувствуя, как в моих глазах собираются слезы. Так всегда на другой день, если перепьешь. Я попробовал приподнять бутылку с пивом – два литра, – но у меня ничего не получилось. Он заботливо помог мне придержать пузырек и нацедил в пластмассовый стаканчик пивка. Я жестом поблагодарил и выпил.
– Вообще-то, – сказал я потом, отдуваясь, – пива я не пью.
– Тем более украинского, потому что украинское пиво это не пиво, а спиртосодержащий напиток с ароматизатором «пиво», – сказал я.
– Но похмеляюсь им с удовольствием, – признался я.
Он принял это за приглашение побеседовать. Все так же стоя надо мной, он спросил:
– Веришь ли ты в Иисуса, брат?
– Ясен хрен, – сказал я, потому что ждал чего-то подобного.
– Только не называй меня брат, – сказал я.
– У меня уже есть брат, и это не говно, типа вас, бездельников-сектантов, а настоящий мужик, нормальный, слышишь, черт тебя побери, – сказал я.
– Вот видишь! – сказал он и улыбнулся. – Бог есть, и Он дал тебе брата!
– Но брат сейчас ДАЛЕКО, – сказал я.
– Как же так получилось, что единственный человек, который меня понимает, находится ужасно далеко, а? – спросил я.
– Кстати, – спросил я, – что ты здесь делаешь? Ладно я работу прогуливаю, но ты-то, ты…
< image l:href="#"/>– Я проповедую, – улыбнулся он.
– Открой обзор, – сказал я.
Он присел, и я увидел, наконец, небо. Оно было синим, и огромный платан надо мной – ему лет семьдесят, подумал я, не меньше, – перебирал листвой, как карманник серебряной монетой между пальцами. И таких деревьев в парке было много. Парк был знаком до сантиметра. Я начинал здесь маленьким мальчиком, бегая кроссы в спортивной школе, и закончу от удара во время какого-нибудь особенно страшного похмелья, подумал я. Ох уж эта блядская Долина Роз. Центровое место всей моей жизни, подумал я. И хлебнул еще пива. Проповедник смотрел на меня с интересом.
– Иисус любит тебя, – сказал он.
– Если так, то почему мне так плохо? – спросил я.
– Ты с перепою, – сменил он тон с пафосного на слегка озабоченный.
– Так какого хрена мне плохо, а? – спросил я.
– Все твердят Иисус, Иисус, Христос да Христос, а чтобы взять да и что-то сделать, слабо, а? – спросил я.
– Где он, этот Иисус ваш, когда Он и ПРАВДА нужен, – сказал я.
– Тебе тяжело? – спросил он участливо.
– А что, не видно? – спросил я.
– Иисус дал тебе пива! – сказал он радостно.
– Думаешь, выкрутился? – спросил я, а он радостно покивал.
– Не считается, – сказал я злорадно.
– Если на то пошло, Иисус ПРОДАЛ мне пиво, – сказал я.
– Ты требуешь чуда, – скорее спросил, чем сказал он.
– Я требую чуда, – сказал я, с сожалением глядя, как бутылка-то пустеет.
Всегда так. Четыре литра взять стыдно, а двух явно не хватает. Никогда.
– Дьявол искушал Иисуса явить чудо, – сказал осуждающе этот богослов сраный.
– Дьявол всего лишь просил его прыгнуть разок со скалы, – сказал я.
– И ты не Иисус, а я не дьявол, – сказал я.
– Давай поговорим о том, как точно сбылось предсказание в Ветхом Завете о Навуходоно… – начал он.
– Давай не поговорим об этом, – прервал я.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
– Чуда, – сказал я.
В это время на аллее появилась тележка, а за ней и жирная тетка, которая стала переворачивать тележку, как столик. Я уж думал, она не придет. У нее всегда можно купить пива. Проповедник глядел на меня вопросительно. Я покачал головой. Конечно, это вовсе не чудо никакое. Тетка могла прийти в парк торговать соком, водой, пивом и воздушной кукурузой, а могла и не прийти. На меня пахнуло молодым потом, и я – насколько мог быстро – повернулся. Мимо бежали кросс двенадцатиклассницы. К сожалению, я был чересчур не в форме, чтобы подставить ногу одной из них, а потом утащить жертву в кусты. Да и проповедник был не очень подходящей компанией для такого времяпровождения. Я допил пиво, бросил бутылку в урну – попал, к своему удивлению, – и, пробуя силы, приподнялся. Потом встал и пошел к продавщице пива.
– И все же Господь обязательно явит тебе чудо, – сказал вслед мне этот чудак.
– Непременно, – сказал я.
– Вот увидишь, – крикнул он.
– Обязательно, – сказал я.
– Прямо сейчас! – взвизгнул он.
– Ну конечно же, – бросил я.
– В сей же момент! – заорал он.
– Всенепременно, – сказал я.
После чего обернулся, чтобы послать его наконец-то как следует, но на скамейке никого не было. Если бы я был студенткой филфака и прочитал сто пятьдесят семь раз «Мастера и Маргариту» – а это для них обязанность, вроде как для пограничника уметь бегать с собакой, – то непременно бы вздрогнул. Но это было далеко не первое похмелье в моей жизни. Я знал, что в такие моменты чего только ни случается. И никакие дьяволы советского розлива тут ни при чем. Алкоголь играет, сказал я себе. И пошел за добавкой, еще поиграть. Но буквально в двух-трех метрах от столика, хотя все вроде как и продолжало выглядеть обычным, – что-то в атмосфере изменилось. Воздух как будто щелкнул и, судя по тому, как люди в парке продолжали заниматься своими делами, – изменилось лишь для меня. Так что я не стал заострять на этом внимание и купил себе еще пива. Но я уже знал.