— Просыпайся, милая! — с приятной нежной, но фальшивой улыбкой проговорил ухажер, гладя Камиллу.

— О, что? — с совершенно растерянным видом проснувшаяся обвела взглядом комнату. — Где я?

— У меня, мы вчера с тобой… Ну, как это бывает…

— Мы спали вместе?

Леонид отвел глаза, а Камилла улыбнулась, и покраснела.

— Я ничего не помню, но чувствую, что мне с тобой было хорошо.

«Ну, хоть укол подействовал, как надо, память стирать удовольствие дорогое» — подумал Леонид, но вслух сказал:

— Мне тоже было с тобой хорошо. Возможно, мы слишком поторопились…

— Да, я тоже так думаю, слишком.

— Выпьешь кофе?

— Да, только отвернись.

«Любовник» послушно отвернулся, наблюдая в отражение на ламинированном шкафу, как его ночной информатор одевается в заботливо подложенную блузку. Молча выпив кофе, дама засобиралась.

— Камилла! — окликнул её Леонид, когда девушка уже одетая стояла у двери. — Может, продолжим, всё, как-будто этой ночи не было? Встретимся сегодня в ресторане, вечером?

— Может быть. — игриво протянула она, лукаво улыбнувшись.

— В восемь, в «Пиковой Даме».

— Уж лучше в «Романтике», той, что за лабораторией.

— Я всё же настаиваю.

— Пусть по — твоему. — и одарив мужчину улыбкой, она выпорхнула из квартиры.

«Отлично, чем дальше она окажется от своей лаборатории, тем меньше у меня будет риска».

Этому фокусу Борис научился еще, когда был молодым охотником, а после два года жил среди туземцев. Помимо ложного приступа эпилепсии, он ещё научился у туземцев остановке сердца, замедлению пульса и многим другим хитростям, которые ему не раз спасали жизнь.

— У него случился приступ эпилепсии на фоне недавнего сотрясения, возможно, это на всю жизнь. — вынес вердикт Медик.

— Вот, проклятье, так он работать не сможет, ладно мне ещё нужно кое — что обмозговать, ты его переведи в одиночную, когда поправится. — узнал Тельцов голос Ушкова.

Приоткрыв глаз, он увидел всё тоже помещение, где уже бывал недавно. Белые стены, койка, тумбочка с лекарствами. Майор Ушков последний раз глянул на бесчувственного Бориса, и вышел.

По мнению Медика, зэк Тельцов поправился через два дня, именно тогда его перевели в одиночную камеру. Но не успел заключённый, насладится любимым одиночеством, как пришёл тюремщик, и впустил высокого человека, назвав его психологом.

— Психологов мне тут не хватало, я не буду с вами говорить. — отвернулся от внимательных глаз гостя Борис.

— А придется, потому что я ваша единственная надежда, — настаивал спокойным тоном психолог.

— Я в ваших услугах не нуждаюсь.

— Я так не думаю, Хел.

Борис устал удивляться, что его так последнее время называют, потому сразу понял, что к чему.

— Что Палкин не справился, прислали другого?

— Вы сразу догадались, что я из Республики?

— А чего тут догадываться, зачем такой маскарад Красным устраивать?

— Верно. Думаю, тогда вы догадались и о цели моего визита, я Ефрем Дерягин, если вам это важно знать. Я не буду угрожать, кричать на вас, тем более натравливать на вас зэков, просто предлагаю контракт, на который вы согласны.

— Ясно, почему вас прислали, а то вы, наверное, не знаете, но Палкин ведёт…

«Двойную игру» — чуть не ляпнул Борис, вовремя прикусил язык.

— … Неадекватный допрос, ведь так?

— Да. Но я с вами только хочу договориться.

— А — а — а, я понял, вы играете в плохого и хорошего полицейского, так?

— Приступим к делу, гладиатор Юрий передал вам предмет, где он?

— На том свете.

— Я про предмет, не делайте из меня дурака.

— Монетка в надёжном месте.

— Монетка? Хорошо, значит, вы знаете, что это за вещица, Юрий сказал, как она работает?

— Нет. Он только лишь передал мне её.

— А как выглядел Юрий, что в нём необычного и запоминающегося? Мы просто хотим удостовериться, тот ли у вас предмет, и кто тот человек, передавший его вам.

— Необычного? Не знаю. Как по мне самый обычный паренёк, Зовут Юрий Борисович, если вы не знаете, его казнили, и мне приказали сжечь его тело.

— Вы видели его без одежды, может какие — то татуировки, ну, хоть что — ни будь.

— Татуировки… Нет, только, — Тельцов замялся, он не знал, стоит говорить этому человеку, но решил рискнуть, — У него было клеймо, я ещё специально посмотрел, не НОРовец ли он, а клеймо, такой ромбик с кружком внутри, на левом предплечье.

— Это всё?

— Да, теперь у вас хоть какая — то есть зацепка.

— Странно…

— Что странно?

— А то, что с Палкиным вы ни слова не говорили, а мне всё выболтали, почему?