Как честный политтехнолог, Лев Зайцев ненавидел так называемых «крепких администраторов» — обычно они ни в грош не ставили специалистов. И если вдруг выборы выигрывали, то все заслуги приписывали себе, в противном случае гнев их бывал беспощаден — во всём оказывались виноваты «эти понаехавшие щелкопёры». Впрочем, с подобной публикой Лёва давно научился бороться: последний транш гонорара он требовал выплачивать не позднее, чем за трое суток до дня выборов.

— Начинается! — привлёк Дятлов внимание не в меру задумавшегося Зайцева.

На экране появился Сухов — причёсанный, в костюме с галстуком, словно только что сошедший со своего плаката.

— Здравствуйте, дорогие великоволжцы! — уверенно начал он. — Я — Виктор Сухов, ваш кандидат в мэры города, — Сухов сделал подобающую паузу и продолжил совсем другим, суровым тоном. — Но обращаюсь я к вам не только в этом качестве. А прежде всего как патриот родного города. Города, над которым нависла чудовищная опасность! Да–да, сограждане, вы не ослышались — именно чудовищная опасность. Нас снова, как и несколько раз в прошлом столетии, хотят затопить. Два раза город устоял. Но сейчас федеральной власти нужны грандиозные проекты и наш прекрасный Великоволжск решено принести в жертву этим амбициозным планам! Против нас объединились пресловутое РАО «ЕЭС» и Министерство природных ресурсов. Плотину окончательно решено перенести ниже по течению. По их зловещим планам Великоволжск попадает в зону полного затопления! Мне только что стало известно, что проект постановления правительства уже подан на подпись Президенту! Сограждане! Только в наших силах отстоять свой город! Мы выйдем на баррикады! Вместе отведём беду! — Сухов поднялся из–за стола во весь рост и пошёл прямо на камеру. Будто сразу с экрана готов был выйти в народ и поднимать жителей на последний и решительный бой. Однако не вышел, а, подняв кулак, вдруг запел густым и проникновенным баритоном:

Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой!

Экран замигал, замельтешили полосы, возникла заставка, а на ней — бегущая строка: … техническим причинам прямой эфир прерван! По техническим причинам прямой эфир прерван! По техническим причинам прямой эфир пре…

На самом деле всё выглядело так, будто Сухова из эфира просто вырубили.

— Это что ещё за хрень? — первым подал голос Вася — Царь и посмотрел на Зайцева как удав на кролика. — Что они такое удумали?

Лёва, похоже, и сам был в замешательстве:

— На чистый блеф не похоже. Федеральные структуры они подставлять бы так не решились. Значит, за этим всем и в самом деле что–то есть! Однозначно. Я, конечно, провентилирую вопрос у своих людей в правительстве…

— Мать твою, опять дожили до потопа! Я ж думал — давно проехали. Придётся, Дятлов, и нам с тобой идти на баррикады! Может, объединим усилия с противником? Вместе мы — сила!

— А что, неплохой слоган! — кивнул Лёвка и совсем уж глубоко задумался. Вася и Дятлов наблюдали за видимым движением его мыслей — они вспухали где–то в районе висков.

Наконец, глаза Лёвы посветлели, и он отчеканил уверенно и сердито:

— Нет! И ещё раз нет! Никаких баррикад! Эта делянка уже занята. Мы пойдём другим путём. Если они против потопа, то мы — за! Дятлов! Закажешь две тысячи тельняшек!

Дятлов достал маленькую записную книжечку и старательно записал в неё последнее распоряжение.

От обилия запахов кружилась голова. К пряным ноткам сушёной полыни и лимонника примешивался приторный дух от едва ли не двух десятков свечей, зажженных в медных плошках. Плошки были расставлены по периметру рубки прямо на деревянном полу и казались зловещими светлячками, несколько неуместными при свете дня. Прямоугольник окна над штурвалом был нежно–голубым, с редкими белёсыми прожилками облаков и с равномерным, углом, отражением огоньков.

Ольга притронулась к вискам и глазами обвела свечи. Просительно взглянула на экстрасенса, мол, нельзя ли прикрутить фитильки?

Пульхер Силантьевич, согревая в ладонях колоду карт Таро, отрицательно помотал головой. И, положив карты на низкий круглый столик, затянутый потёртой серой байкой, пояснил:

— Огонь сжигает негативную информацию.

Длинными ловкими пальцами он стал доставать из середины колоды карты, раскладывая их в четыре ряда.

Ольга поправила юбку — хорошо, что догадалась надеть длинную, сидеть пришлось на низенькой скамеечке, практически на полу, и приготовилась слушать проводника. Именно так просил воспринимать его Пульхер перед началом сеанса.

Карту с изображением солнца проводник отложил наверх, над рядами.

— Солнце — всегда позитивный аркан, — пробормотал он. — Итак, вижу мужчин, много мужчин. Они — в вашей власти, в разной степени, но всё же… Ближе других — король жезлов. Брюнет, женат. Ловкий и осведомлённый, даже слишком осведомлённый. Влиятельный человек, возможно, иностранец…

Ольга кивнула. Король жезлов вполне тянул на Степанова. Ведь чужака в их городе смело можно считать иностранцем.

— Может быть опасным, но… Пожалуй, скорее от него следует ожидать помощи. И всё же… Вижу молнию, или грозу. Ему лучше уехать, для него опасно быть рядом с вами.

— А для меня? — не удержалась Ольга.

— Ещё опаснее, — «успокоил» Пульхер. — Далее. Король мечей. Ему принадлежит ваше сердце, это давняя, слишком давняя привязанность.

Сухов, обречённо подумала Ольга.

— Властный, опытный, требовательный. Переполнен идеями, вращается в высших кругах. Может стать могущественным другом или могущественным врагом.

— А если — врагом? — нахмурилась Ольга.

— Тогда — не биться. Лишь защищаться и нападать. И… опять разгул стихии! — проводник, похоже, заволновался. — Возможно, воздушной стихии. Верить — нельзя, перехитрить — можно.