Тогда на четвёртом, а потом на пятом курсе она чуть не потеряла его. Эта мысль была настолько пугающей, что девушка гнала воспоминания о бледном и окровавленном Гарри за тридевять земель. Но они возвращались. Обычно ночью, когда никто не мог спасти. И тогда она просыпалась в холодном поту и крепко стискивала цепочку с простым медным крестиком на груди. Этот крестик подарила Гермионе ее бабушка. Девушка сразу убрала его в ящичек комода в доме родителей в Лондоне: ну не могла же она, волшебница, в самом деле, в это верить. Но вот после похода в Министерство Магии на пятом курсе, когда они все едва не погибли, первое, что сделала Гермиона, вернувшись домой, — побежала к старому комоду в своей комнате. Крестик был все еще там, лежал под фотографиями и отливал какой-то святой красотой в свете электрической настольной лампы. Гермиона достала его и повесила на шею. Сначала ощутила непривычную тяжесть: никаких украшений она до этого не носила. А потом ей вдруг стало очень спокойно. Ведь если Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся, должно же существовать что-то, что его остановит. Гермиона не знала, что это будет, но крестик с тех пор не снимала. Слишком часто они видели смерть в последнее время, даже как-то стали к этому привыкать: Седрик Диггори, Сириус Блэк, Деннис Криви, Сьюзан Боунс. Гермиона всегда боялась, что этот страшный список пополнит имя Гарри Поттера. Это был самый страшный ее кошмар. И ему было совсем не место здесь и сейчас, когда все было так здорово! Она и Гарри гуляют в парке, едят мороженое и смеются, смеются… Гарри вообще не часто так смеялся. Правду говорят, что сильное веселье — это не к добру. Но в тот день ничто не предвещало беды: яркое летнее солнце, сладкое шоколадное мороженое, зеленые искры в глазах повзрослевшего Гарри и счастливый смех. Позже она не сможет вспомнить, над чем же они так весело смеялись тогда. До встречи с Роном в «Дырявом котле» оставался час… Или целая жизнь…

Внезапный крик, яркая вспышка Света или Тьмы, и отошедшая в сторону урны с фантиком из-под мороженого Гермиона, обернувшись, увидела упавшего Гарри и четверых людей, которые затаскивали его тело в средневековый экипаж. Тогда ее поразила не быстрота и стремительность всего происходящего, а реакция окружающих людей. Вернее, ее полное отсутствие. Гермиона так и не смогла понять, какие чары применили нападавшие, чтобы этот переполох не был замечен никем. Это казалось неправдоподобным. Затем она сделала первое, что пришло в голову: вскочила на подножку отъезжающего экипажа и стремительно залезла в отделение для багажа, благо, оно оказалось пустым. Времени подумать, что она вытворяет, не было. Этот черный экипаж с серебряным гербом на дверце уносил ее лучшего друга в неизвестность, в страх.

Экипаж двигался никем не замеченный. То, что он принадлежал волшебникам, не вызывало сомнения. Во-первых, где вы видели средневековые экипажи, разъезжающие по улицам, а во-вторых, вы и не смогли бы его увидеть — он был явно заколдованы, судя по тому, как лихо возница вклинивался в потоки машин и проскакивал на запрещающие сигналы светофора, и до сих пор не был никем остановлен. Сколько времени прошло до того момента, как экипаж притормозил, Гермиона сказать не могла. Ей показалось, что целая вечность, но, судя по ручным часикам, подаренным Гарри на ее шестнадцатилетие, прошло сорок две минуты. Экипаж остановился у огромных кованых ворот, за которыми виднелся ухоженный сад. Вдалеке возвышался старинный замок. Первое, чему удивилась Гермиона, — ее окружала совсем другая растительность, словно это место находилось далеко от Лондона. Замок, как призрачный воин, возвышался на фоне заходящего солнца и медленно темнеющего неба. Заходящего солнца? Но, когда они гуляли в парке, было около двенадцати часов дня, ехали же совсем не долго! Что происходит?

Меж тем, ворота с красивым старинным гербом на створках открылись, и экипаж, гулко стуча колесами, покатился по подъездной дорожке, выложенной булыжниками. Герб? Точно такой же был на дверцах кареты. Значит, похитители привезли жертву в свой дом?

На гербе была изображена витиеватая буква «М», которую обвивали руки-лапы каких-то зверей-людей? Буква «М»! Гермиона знала только один колдовской род, достаточно богатый и древний для обитания в подобном жилище, начальной буквой фамилии которого была пресловутая «М»… Плохо дело.

Экипаж остановился. Четверо людей вышли из него, неся за собой что-то, по очертаниям напоминающее тело. Надо сказать, они не слишком церемонились. Их ноша постоянно сталкивалась со всевозможными препятствиями в виде дверцы экипажа, бордюров, косяка какой-то жутковатой двери. Из свертка на руках похитителей не доносилось ни звука. Жив ли еще ее бедный Гарри? Скорее всего, да, иначе, зачем бы они тащили его с собой. Думать о мотивах их поступков Гермионе совсем не хотелось. От этого почему-то начала кружиться голова, и засосало под ложечкой. Отлично… И что теперь делать? Выбравшись из-под полога, прикрывающего место для чемоданов, Гермиона осмотрелась. Прямо напротив находилась небольшая дверь, в которую и потащили похитители свою жертву. Идти за ними? Но это глупо… Она здесь совершенно не ориентируется. Хорошо еще хоть палочка при себе. Хотя это слабое утешение.

Глубоко вздохнув, Гермиона уже решила произвести разведку на местности, когда на заднем дворе поместья появилось отвлекающее обстоятельство в виде…человека? Черный плащ, капюшон опущен на лицо, в складках рукава виднеется неправдоподобно белая рука. Как будто мертвое тело. Но мертвые не могут двигаться, и у них не могут быть такие красные глаза, налитые кровью… кровью многочисленных жертв. Он что-то сказал своему спутнику — незабвенному Люциусу Малфою, которого Гермиона узнала сразу. Голос говорившего был похож на шипение змеи. В это время они прошли мимо экипажа, и на притаившуюся Гермиону дохнуло таким вселенским холодом, словно вокруг был не погожий августовский денек, а как минимум рождественские морозы. Вот только не было места здесь рождественскому празднику и веселью. Создавалось ощущение, что в этом замке вообще не было места радости.

Обе фигуры скрылись в дверном проеме, и тут Гермиона не выдержала. Она побежала, что было сил, не разбирая дороги, не оглядываясь назад, словно за ней гнались все демоны этого мира. Темных сил здесь действительно было много — это она верно подметила. Но ошибалась Гермиона в одном. За ней совершенно никто не гнался — все в это время были заняты пленником.

Влетев в какую-то дверь, Гермиона оказалась в подсобном помещении, уставленном склянками, корзинами и прочей утварью. В дальнем конце помещения была еще одна дверь, ведущая в темный коридор. Плохо понимая, что делает, Гермиона побежала по коридору. Казалось, этот страшный дом жил своей собственной жизнью: отовсюду слышались шорохи, шепот, стук. Словно в каждую дверь и каждое окно старого замка стучались души людей, погубленных в его подземельях. Хотя, возможно, это было лишь разыгравшееся воображение бедной перепуганной девушки. Внезапно дверь, мимо которой Гермиона благополучно пробежала секунду назад, стала со скрипом открываться. В ужасе девушка свернула в примыкающий коридор и побежала быстрее, хотя раньше казалось, что быстрее уже невозможно. Ей чудилось, что все обитатели замка слышат оглушительный стук ее сердца, и каждую секунду она ждала погони.

Поворот. Ступеньки наверх, потому что снизу уже кто-то поднимается. Еще поворот налево. Площадка, увешанная гобеленами. Еще поворот. Единственным звуком был шум крови в ушах. Поворот, коридор. Этот коридор был значительно светлее и уютнее, что ли. Со стен на нее равнодушно взирали многие поколения Малфоев. Если бы у Гермионы было время остановиться и внимательно посмотреть на портреты, она бы заметила удивительную красоту всех женщин рода Малфоев. А если бы еще она свернула этажом ниже и вошла в первую дверь по коридору, то очутилась бы в огромной библиотеке, где, помимо множества книг из разных областей магии и рабочих документов хозяина замка, находился гобелен с генеалогическим древом Малфоев. Тогда бы стало понятно наличие в роду светлых волос и глаз цвета осеннего утра. Несколько поколений назад в роду Малфоев была знаменитая Миранда Светлая, пожалуй, самая известная вейла в колдовском мире. Ее кровь оказалась настолько сильна, что спустя шесть поколений единственный потомок рода Малфоев был таким непохожим на других.