— Вроде того. — Голос его звучал буднично, но на лице отражались смешанные чувства.

Лорелей подумала о собственной матери, Бритт. Воспоминания были разрозненными. Виделись они редко, только когда Лорелей привозили в Нью-Йорк. Бритт — эффектная блондинка — пела шведские народные песни. Она всегда разрешала дочери мерить платья от лучших кутюрье Франции и Италии. Лорелей наблюдала за ней во время шоу из-за кулис. Бритт была не матерью, скорее подружкой.

— Спорю, кто-нибудь из твоих родственников является главой банка. — Нэш подался вперед, облокотился о стол, скрестив руки на груди. Из-под левого рукава виднелся хвост дракона-татуировки.

Лорелей поборола кривую усмешку:

— Этот дом принадлежал дедушке. У него был успешный бизнес. Когда его не стало, дом унаследовала бабушка — Антуанетта Сент-Джеймс. После ее смерти вилла перешла мне.

— Она оставила тебе дом? Вы были близки?

— Она приглядывала за мной. Научила тому, что хорошо, что плохо. Дала мне стандарты для жизни.

— И дом?

— Да.

Лорелей вздохнула.

— Могу представить, во что тебе обходится его содержание, — заметил он.

Лорелей уже не удивляло то, что он понимал ее. Нэш был наблюдательным. Она указала на потолок:

— Можешь отставить в сторону свою дежурную вежливость. Дом разваливается.

Сейчас он наверняка спросит, почему она не избавиться от него, почему не продаст дом.

— Ты выросла здесь?

— Частично. Проводила здесь летние каникулы.

Нэш кивнул и внимательно посмотрел на Лорелей. Она поставила на стол дымящийся кофе.

— Твоих родителей не стало? — спросил он.

— Нет, оба живы. Дело в том, что бабушка не одобряла мою мать.

— Тебя, стало быть, одобрила?

— Да, некоторым образом… Тебе нужны сливки или сахар?

— Нет, спасибо.

— Реймонда — моего отца, — она тоже не одобряла.

— Ты зовешь отца по имени?

Лорелей раздраженно повела плечами:

— Такой значит отец. А как ты зовешь своего?

— Он умер.

— Прошу прошения.

— Да ладно…

— У тебя есть братья или сестры?

— Старший брат.

— Это, должно быть, здорово. Я единственный ребенок в семье. Вы с братом близки?

Он посмотрел на нее снизу вверх:

— Думаешь обменяться печальными семейными историями, Лорелей?

Она замерла, затем опустила глаза. Ей нечего было стесняться, она не нарушала закон и была, в общем-то, хорошим человеком.

— Мне нечего тебе рассказать.

Румянец залил щеки, она вновь почувствовала себя неуверенно. Нэш задумался? В какой момент между ними возникли доверительные отношения? Возможно, тогда, когда Лорелей вышла из машины, и он увидел нерешительность в ее глазах, будто она не могла позаботиться о себе. Нэш подозревал, что инцидент на дороге был лишь верхушкой айсберга.

— Нэш, ты всегда так ведешь себя с женщинами? — Она вздернула подбородок, последние сомнения рассеялись. — Спасаешь их, отвозишь домой и отпаиваешь кофе?

Ей удалось прочитать его мысли.

Нэш будет весьма занят следующие восемь месяцев, длительные отношения ему не нужны. Он искал ту, о ком грезят все мужчины: страстную блондинку, которая будет предаваться любви, а утром исчезать. Нэш приготовил эту роль для Лорелей.

От нее есть и другая польза. Она сможет организовывать его встречи, сопровождать его в ночные клубы. А Нэш в свою очередь организует для них самолет, познакомит Лорелей с ночной жизнью Парижа…

Почему бы и нет?

Лорелей сидела напротив, попивая кофе, рассеянно наматывала локон волос на палец. Взгляд ее янтарных глаз сосредоточен на нем. Возможно, это было лишь воображение, но, казалось, она напряглась, а взгляд стал настороженным. Да, глаза выдавали все ее мысли, но Нэшу не было дела до тайн, укрытых в ее хорошенькой головке.

— Знаешь, в свете последних событий я пришел к решению.

— К какому же?

— Ты, надеюсь, не помолвлена?

Лорелей отставила к сторону чашку:

— Нет.

Нэш взял ее руки в свои, она не противилась.

— Ты бы не хотела со мной поужинать?

— Да.

— Тогда, быть может, Париж? Есть ресторан в пятом округе…

Нэш назвал весьма знаменитого шеф повара. Лорелей взглянула на него с удивлением:

— Неужели возможно заказать столик за столь короткий срок?

На мгновение она забыла, что помимо денег у этого мужчины была слава. Сейчас ей хотелось, чтобы он перестал поглаживать ее руки, замолчал и просто ушел. Лорелей выдернула руки.