— Обвал!.. От звука! — проговорил бледный Зэн.

— Не может быть, чтоб мой голос так рубанул…

— Ты, Брага, поосторожней, голосина-то у тебя, что у самого Шаляпина, даже горы рушит…

— А черт его знал!

Пройдя еще метров триста, нашли хоть и опасный, но сносный проход.

Только поздно вечером измученные парни едва доплелись до назначенного места. При их приближении закрякали утки, раздался шум от множества крыльев, отчаянно шлепающих по воде.

Стемнело. Опытный таежник, Бронька сразу же вооружился топором и пошел искать сухое дерево.

— Ты как топором сушняк ищешь? — спросил его Брага.

— Ты слушай, дерево само откликнется — сухое оно или сырое.

И действительно, при ударе одно из деревьев издало звонкий певучий звук…

— Стой, Бронька! Однако, это сухое, — обрадованно воскликнул Митька.

— Догадливый ты, Бражка, недаром огни и воды прошел!

Через несколько минут дерево срубили, и у его смолистого пня вспыхнул яркий костер. Из темноты всплыли березки, сосны, лиственницы, а у их подножий — кустарник и разнотравье. При первых вспышках огня все это удивленно задвигалось, весело затанцевало и угомонилось, лишь когда огонь вошел в силу.

Поужинав, ребята тотчас уснули.

Глубокой ночью Бронька проснулся от холода. Озябшее тело судорожно вздрагивало, зубы отбивали мелкую дробь. Костер лишь еле-еле тлел. Подбросив дров, он посмотрел на дружков. Зэн спал, уткнувшись носом в колени, а Митя прижался к нему головой.

Бронька усмехнулся: «Спят, словно поросята…» Не успел погрузиться в сон, как до его слуха донеслись подозрительные звуки… Кто-то крупный шел по заболоченному берегу озера. Зэн, как старший в группе, держал карабин при себе. Но сейчас ему было не до ружья: возможно, в этот момент он летал над прекрасными садами, бульварами и скверами родного Львова или над широкими просторами милой Украины. Его карабин лежал далеко в стороне, отброшенный Митькиным сапогом.

Схватив ружье, Бронька приоткрыл затвор. Заряжено… Он быстро разбросал поленья и тихо, делая журавлиные стойки, тщательно прислушиваясь, пошел к берегу.

Вот открылась свинцовая гладь озера, освещенная ущербным месяцем. Рядом чернеет огромная колода. Бронька устроился за ней…

Минут через десять он заметил темный силуэт, который чуть-чуть подвигается к нему. Вот ближе и ближе. Бронька еле унял дрожь в руках. Откуда-то из глубины души доносятся, перебивая и опережая один другого, два голоса, первый требует: «Беги к огню», второй, властный, твердый: «Не трусь! Бей его!..»

Стало так тихо, что Бронька слышит биение своего сердца. Только шаги зверя, нарушая обманчивую тишину, время от времени звонко чмокают в жижице таежного калтуса. Видимо, зачуяв что-то, силуэт вдруг застыл на месте. Тишина. Прошло две-три минуты. Силуэт снова двинулся на Броньку, опять послышалось чмоканье…

Ближе, ближе… Вот он, страшный, громадный, поравнялся с ним… «Ночью надо брать прицел пониже…» — вспомнил Бронька наставление Захара Захарыча.

Бронька приложился к прикладу и нажал на спуск… Толчок в плечо, пламя… Присмотрелся — зверь упал, бьется на месте. Передернул затвор. Второй толчок. Пламя… Третий, четвертый, пятый… Почти наугад.

Заряды кончились… В ушах звенит…

Зверь поднялся… упал… Снова поднялся и, пошатываясь из стороны в сторону, пошел к черному ельнику… Скрылся.

— Эй, Бронька! В кого стрелял?

— Ты с ума спятил!..

Бронька молча подошел к костру.

— Кажется, медведя ранил…

— Идемте искать! — предложил Брага.

— Бересты на факел надо драть, — советует Зэн.

— Спать надо. Днем найдем, — сказал Бронька и, подавая винтовку Зэну, добавил:- — Заряди палку-то.

Возбужденные ночным происшествием, парни долго не могут заснуть.

— Слушай, «диду», тебя от огня и палкой не отогнать, а вот Бронька все же напугал зверя, — шутил Митька Брага.

— Да я и не хвалюсь, — спокойно ответил Зэн, — но и у тебя штаны тряслись не меньше моих.

— Штаны-то у меня тряслись от холода, — пытался отговориться Митька.

— Да-да! Холоду тебе нагнал мишка! — смеется Зэн.

Броньке вдруг стало так хорошо, так весело в компании этих славных парней, которые безобидно подшучивали друг над другом. Неожиданно для себя самого он громко расхохотался, соскочил с места и стал тормошить то Зэна, то Митю.

— Стой-стой, медведина!

— Задавишь, зверюга!

Смеясь, отбивались друзья. Надурачившись, парни поговорили про раненого медведя и незаметно уснули.

Проснулись на восходе солнца и сразу пошли искать подранка. У колоды, из-за которой стрелял Бронька, приникла к земле жесткая трава. Там и сям валялись пустые гильзы. Отсюда он повел дружков к месту, где бился раненый зверь. Расстояние не больше тридцати метров. Здесь, у самой воды, звериная тропа змеится меж сплошных кочек, на которых растет клюква, жесткая осока, троелистник и кое-где жидкий кустарник. На том месте, где зверь был настигнут пулей, чернеет истерзанная, облитая кровью земля. Здесь бился косолапый хищник.