А вдруг она спросит, где же он в таком случае желает умереть? Поинтересуется, на что им жить в будущем? Ведь он, как отец, должен в конце концов и об этом подумать. Адри со своим гаагским гонором сочла бы унизительным просить пособие. Да, не мешало бы прицыкнуть на нее, чтобы пикнуть не смела. Но это было маловероятно. Когда он был дома, она постоянно ныла. Пусть продолжает так и после его ухода.

Негритянка угостила его сигаретой. Потом подползла на коленях по кровати с горящей спичкой в руке.

— Уж не жар ли у тебя, парень? — спросила она. — Вон даже уши красные.

Тебе бы такой жар, подумал он уязвленно. Мужчине в его возрасте краснеть не к лицу.

От первых же затяжек у него закружилась голова. Как во сне, он услышал звук открывающейся двери, а затем приближающиеся шаги. И вот Блекер увидел его, своего дружка, Герри Фонтейна. Голый до пояса, в джинсах, живот свесился над ремнем, в зубах толстая сигара. Он с неподдельным удивлением вытаращил глаза, вынул изо рта сигару и заорал:

— Вот это да!

— Ну и сюрприз! — съязвила негритянка.

Герри тряс Блекера, радостно дубася его по плечам. Они, смеясь, рассматривали друг друга. Оба заметили, что годы не прошли для них бесследно, но сочли за благо промолчать об этом. Единственно, что позволил себе Блекер, — это ткнуть пальцем в «пивное брюхо» Герри, когда тот наконец отпустил его. В ответ Герри только подтянул джинсы и похвастался, что это «от хорошей жизни».

— Я слыхал, ты играешь в автоматы, — сказал Блекер.

— Посмотрел бы ты на него там, — засмеялась негритянка. — Стоит у ящика, жмет на кнопки, чтобы не упустить шарик.

— Ерунда, — сказал Герри. — Еще не было случая, чтобы я проиграл. Сегодня четыре свободных игры и одна по лотерее.

Блекер воздержался от расспросов, так как ничего не понял в этой тарабарщине.

— Я хочу еще поиграть, — сказал Герри. — Пошли со мной. Там поставили новехонький ящик.

Блекер кивнул в знак согласия.

— Только у меня нет ни цента, — поспешил предупредить он.

Герри небрежно отмахнулся и хохотнул.

Все-то он понимает, подумал Блекер. По лицу видно, что Герри догадался, почему я здесь. И он благодарно засмеялся в ответ.

— Ишь, — заворчала негритянка, — развеселились.

— Джойс, заткни-ка рот, — одернул ее Герри. — Веди себя прилично.

Она только фыркнула и картинно повернулась на бок.

Герри взял свою сигару.

— Погасла, — сказал он и с брезгливой миной кинул ее в ведро за печкой. Из большой яркой коробки достал новую.

— Хочешь? — торжественно предложил он, протягивая коробку Блекеру.

— От такой не откажусь, Фонтейн, — благодарно произнес Блекер.

Он бодро зашагал вслед за Герри по улице. Баба пусть валяется в постели, а нам пора в путь. Блекер выпрямился и запыхтел сигарой. Над светловолосой головой Герри клубился такой же густой дым. Так и надо жить, с удовлетворением подумал Блекер, забыв о своих огорчениях.

Со вздохом они расстегнули верхнюю пуговицу на брюках. От восточного обеда осталось только полмисочки риса. Герри допил последнюю бутылку пива, рыгнул и подозвал стройненькую официантку.

— Два кофе и счет, девушка. — Он проводил ее взглядом. — Ах, какие грудки, что за тальица, какая попочка! — со знанием дела восторгался он. — И совсем недурно, что дома еще шоколадка в постели.

Девушка принесла кофе. Герри заглянул ей в лицо и сказал, что никогда не ел так вкусно.

Девушка смущенно отошла. Герри прищелкнул языком.

— Хороша! — воскликнул он. — Так на чем я остановился? Ах да, в ту пору я весь пошел красными пятнами. Зуд невыносимый. Вполне могла прилипнуть какая-нибудь зараза. За неделю у меня было восемь разных девок. Ей-богу правда, Вилли, — побожился он, заметив, что Блекер слушает его с интересом, но недоверчиво. — Липнут ко мне, как мухи. Иной раз трое уже сидят у меня дома, а четвертая звонит в дверь. Устаю с ними до смерти. Но должен сказать, держусь я прилично, вежливо. При знакомстве аристократически рекомендуюсь как господин Герард Фонтейн ван Хазелар. Они здорово клюют на это. — Он засмеялся, помешал кофе и постучал ложечкой по краю чашки. — Так вот, пришлось идти в больницу. Там меня заставили раздеться и ждать в чем мать родила, наконец приползли шестеро студентов и стали ходить вокруг. Ничего эти придурки не поняли, как и их профессор, который явился десятью минутами позже. Всучили какую-то мазь и велели прийти снова через неделю.

Блекер положил два куска сахару в ложечку и стал осторожно погружать ее в кофе, пока сахар не окрасился в коричневый цвет.

— Это был скипидар, которым я чищу рамки, — сострил Герри.

В большом сером «шевроле» они приехали на Плантаже-Мидденлан. Датье угостила их чаем. Полусложенная раскладушка все еще стояла в комнате. Видно, Датье догадывалась, что племянник может загоститься. На небрежно свернутых одеялах красовался его галстук. Блекер взглянул на него и оставил на прежнем месте.