— Мартышка здесь!

Папа приложил палец к губам и вернулся в дом. Мартышка осторожно поднялась.

— Ну, теперь они скоро придут, — выдохнула она. — Как здесь воняет, а? Кошмар!

Она снова принялась протирать очки. Когда стекла засверкали, она решительным движением водрузила их на нос и запихнула смятый платок в сумочку. Потом застегнула сумочку, прижала ее к животу, выпрямилась и уставилась своими сверкающими окулярами на парадное.

Это помогло. Вскоре появился дядя Йооп. Он оставил дверь полуоткрытой и, аккуратно переступая по скользким плитам дорожки — одна рука в кармане тонкого дождевика, в другой зонтик, — приблизился к «студебеккеру». Он отворил дверцу и, приветливо улыбаясь, сунул в машину свою яйцеобразную, с лысеющей макушкой голову. Но при виде Мартышки, которая напряженно и выжидательно наблюдала за ним, улыбка его быстро увяла. Усы, вначале широко расплывшиеся, сошлись к носу, превратившись в маленькую щеточку.

— Ну и ну, только этого не хватало, — пробормотал он, проворно скользнул на переднее сиденье и зябко съежился.

— Вы ничего не заметили? — спросила Мартышка.

Дядя Йооп не ответил. Его мрачный взгляд был прикован к закутанной в меха фигуре тетушки, которая, глядя себе под ноги, семенила к машине.

Торопливо открыв дверцу, она откинула переднее сиденье, и некоторое время дети видели только пышный, округлый зад, ниже — обтянутые нейлоновыми чулками икры и еще ниже — две туфли на неустойчивых каблуках-шпильках.

— Подвиньтесь, дети, — прозвучал приглушенный мехами голос.

После того как туфли достигли цели, рука в кольцах легла на зад, разглаживая мех, скользнула вниз и потянула подол юбки, видневшийся из-под манто. Только проделав все эти манипуляции, тетушка, пыхтя и отдуваясь, плюхнулась на сиденье. От неожиданного перераспределения силы тяжести Мартышка и кронпринц слегка подпрыгнули.

— Ну как, дети, вы не скучали? — спросила тетушка, пристально глядя в сумку, где ее рука рылась с усердием крота.

Кронпринц обиженно промолчал. Мартышка же просто забыла ответить, так как все ее внимание было поглощено обилием деталей, которые в комплексе составляли феномен, называемый тетушкой. Из вороха косыночек и баночек с косметикой тетушка извлекла зеркальце и принялась осматривать свое лицо со всех мыслимых позиций. И вот в тот момент, когда она инспектировала правую сторону своего носа — левый глаз был так скошен, что в глазнице виднелся один только испещренный красными жилками белок, — губы ее, до сих пор плотно стиснутые, вдруг разжались.

— Господи боже мой! Что ты с собой сделала? Какой у тебя вид!

— У меня? — удивилась Мартышка. Глаза ее стали величиной почти со стекла очков. Даже краска не могла скрыть ее глубочайшего негодования.

— Йооп, Йооп, ты только посмотри!

Тетушкина маска выражала те же самые эмоции, что и маска племянницы, но была куда красноречивее. Дядя Йооп предупредительно обернулся.

— Меня это тоже поразило, Каролина.

— Немедленно умываться! Где это видано, чтобы маленькая девочка так красилась! Что подумают люди. Ты не можешь ехать в таком виде.

Мартышка не шелохнулась.

— Ну, в чем дело?

Ответ Мартышки был краток, но она постаралась вложить в него всю себя:

— Нет!!!

Две маски уставились друг на друга неподвижным взглядом. Кто кого? Наконец тетушка сдалась, но выражение ее лица не сулило ничего хорошего.

— Ну ладно. Подождем твоего отца.

Мартышка сердито продела руку под локоть кронпринца и сунула горячую ладошку ему в кулак. Тетушка наглухо закрыла окно и все тем же агрессивным тоном обратилась к дяде Йоопу:

— Ты взял зонтик?

Тот торжествующе поднял ручку зонтика к самой крыше машины. Тетушка немного подобрела, уселась поудобнее, опустила зеркальце в сумку и защелкнула замок. Мартышка с отвращением покосилась на кожаное вместилище тетушкиных причиндалов.

— Повезет нам, Йооп? — спросила тетушка с ханжеским смирением. — Как ты думаешь?

— Там видно будет…

— Он такой несносно упрямый. И с возрастом лучше не стал. Только и твердит: человек — кузнец своего счастья, потому вы все должны делать своими руками. А на свадьбу не придумал ничего лучше, как подарить нам расходную книгу, помнишь, Йооп? Толстая школьная тетрадь, на обложке его рукой тщательно выведено: «Журнал домоводства». Почерк у него всегда был красивый, это правда. — Она помолчала, обирая волоски с манто, потом снова заговорила: — Он помешан на семье, традициях и тому подобных вещах, а значит, цель у нас с ним одна — сохранить дом для семьи.

— Не волнуйся, — хвастливо успокоил ее дядя Йооп. — Я знаю его слабые места.

— Десять человек детей в пяти комнатах — неужели он не понимает! У нас дома на этот счет было куда лучше — когда я еще девушкой была. У каждого большая комната с кроватью, в которой могло поместиться десять таких, как мы. Утром просыпаешься — прямо против кровати на столике огромный кувшин с водой. О этот холодный фарфор! А ранние вставания! И по вечерам было так холодно ложиться в огромную кровать. Случалось, я часами не могла заснуть.