Если предположить, что жертва сидела в кресле перед зеркалом, слегка повернутом к стене, и удар был нанесен ей в таком положении, то как убийца должен был изогнуть руку, чтобы не вспороть, а именно рассечь кожу? Я изогнулась, теоретически возможно, но все равно неудобно. А если жертва все-таки не сидела? Я за шкирку подняла Пиону с кресла и скомандовала:

— На колени! Быстро, — и не дожидаясь, подсекла ее под коленями, пригвоздив к полу. Впрочем, девчонка уже не сопротивлялась, она поняла, что ее не собираются убивать, просто у хозяйки странные причуды. Нет, на коленях жертва определенно не стояла, брызги располагались бы несколько ниже. Я застыла в отчаянии, чувствуя, что мысли, словно навечно связанные фигурки карусели, со скрипом понеслись по второму кругу.

— Госпожа, я могу встать? — робко спросила Пиона, выведя меня из ступора.

Ее милое личико скривилось в страдальческой гримасе в зеркальном отражении, и я отстраненно подумала, что оно слишком невинное. Прическа ей шла, но открытый лоб вкупе с большими темными глазами делали ее похожей на святую заступницу, так, как их любят изображать на церковных росписях.

— Нет, — сказала я, отпуская ее плечи, поискала глазами ножницы, не найдя, вытащила кинжал из сапога. Прежде, чем девчонка успела испугаться, отсекла спереди толстую прядь ее волос и разровняла челку, склонив голову набок и любуясь на результат.

— Госпожа! — Пиона вскрикнула и схватилась руками за волосы. — Зачем?

— Так тебе определенно лучше, вставай, — теперь облик Пионы уже не казался таким простым и невинным, появилась легкая пикантность и загадочность. — А знаешь, плохо, что у тебя было так мало клиентов, сложно тебе придется…

— Почему?

Я сделала глоток остывшей настойки, но не ответила девчонке, задержала жидкость во рту, потом прыснула ею на стену, наблюдая за потеками. Кровь гуще, конечно…

— Потому что не умеешь ничего. А своего будущего мужа тебе придется добиваться и соблазнять.

— Но я не понимаю, я думала, что это он хочет… Нет?

— Нет. Он ничего не знает и знать не должен. Он — страшный человек, знаешь ли. Безумец, живущий в собственно причудливом мире. Куда никого не пускает. И тебя не пустит. Но ты же умная девочка, сможешь? — я устало улыбнулась. — Впрочем, тебе деваться некуда. Если не добьешь предложения руки и сердца за два месяца, отправишься обратно в бордель. Так что лучше тебе уж расстараться и угодить одному мужчине, чем потом всю жизнь ублажать многих, верно?

Я без сил опустилась на кровать, чувствуя, что нет сил даже раздеться.

— Кстати, — вспомнила я, не удержавшись от возможности поиздеваться. — Ты обязательно должна понравиться его отцу. А это будет пожалуй сложнее, потому что он еще больший сумасшедший. Ты знаешь, что его тихо ненавидят все женщины в этой части города? То, что он делает с их волей, заставляет их сходить с ума. Каждая клянется, что никогда больше ногой сюда не ступит, не поддастся больше соблазну, что вчера это было в последний раз, когда она позволила себе это изумительное наслаждение… Но приходит новый день, и все они возвращаются… — я широко улыбнулась. — Чтобы еще раз вкусить запретное… Ступай спать.

Пиона нерешительно застыла у двери.

— Госпожа?…

— Что еще? — раздраженно буркнула я, откидывая голову на подушку и закрывая глаза.

— Разве я не должна помочь вам раздеться?

— Я сама, иди уже…

— Но у вас такой уставший вид… А настойка? Тот паренек сказал, чтобы я проследила…

Она, что, вздумала мне указывать? Я схватила стакан и запустила им в Пиону:

— Пошла вон!

Она спряталась за дверью, но потом упрямо выглянула и спросила:

— Скажите хотя бы, как его зовут?

Не было сил даже пальцем пошевелить, что уж тут говорить о том, чтобы встать и оттаскать ее за волосы, поэтому я просто ответила:

— Мартен. Его зовут Мартен. Завтра ты с ним познакомишься. И если сейчас же не исчезнешь, клянусь, встану и придушу.

Перед тем, как провалиться в недолгий сон, отвоеванный у оставшейся ночи, у меня перед глазами промелькнуло чудное виденье Пионы в аккуратном чепчике и корсете с торчащей пышной грудью, крепкими ручками замешивающей тесто и радушно принимающей покупателей в пекарне…

Сквозь сомкнутые веки я ощущала теплые солнечные лучи, что ползли ленивой янтарной мухой по моему лицу. Просыпаться не хотелось, но я подхватилась на кровати, осознав, что сдобой не пахнет. Глубоко втянув воздух, который пах легким ароматом лавандового масла и совсем чуть, на грани обоняния — выпечкой, я наткнулась взглядом на цветущую мордашку Пионы, что сидела напротив меня с импровизированным опахалом из тонкой промасленной бумаги.

— Что ты тут делаешь?

— Выспались, госпожа? — она до отвращения жизнерадостно улыбнулась и встала. — Я приготовила вам воду для умывания…