– Не вы ли говорите, – продолжал святой, – что пророк Магомет – самый последний из пророков?

– Да, это так, – ответили те.

Тогда святой Васой сказал:

– Исаия, коего и вы исповедуете как пророка Божия, говорит в одном своем пророчестве: «Отсечет Господь у Израиля голову и хвост» (Ис. 9:14). При этом сам же Исаия объясняет свои слова дальше, разумея под «главою» смотрящих на лица, то есть творящих неправедный суд, а под «хвостом» разумея пророка: «…а пророк-лжеучитель есть хвост» (Ис. 9:15). Не разгневайтесь, мужи – ваш пророк не «хвост» ли, как самый последний, по вашему же слову, из пророков? И не учит ли вас беззаконным делам? Ибо разве не беззаконие то, что ваш пророк положил для вас законом, например, если какой-нибудь муж, возненавидев свою жену, отвергнет ее, то снова может взять ее к себе не прежде, чем она будет взята другим мужчиной? Умолчим и о других беззаконных постановлениях Магометова закона; сказанного довольно для уразумения пророчества Исаии, что не о ком-либо ином, а только о вашем пророке Магомете изрек он пророчество, говоря: «И вожди сего народа введут его в заблуждение, и водимые ими погибнут» (Ис. 9:16).

– Умеем и мы философствовать, – сказали гимнософисты, – но, поелику так угодно Богу, кто мы, чтобы противиться Его воле? А Магомет не имеет нужды в свидетельстве человеческом, ибо поставлен от Бога, от Коего и принял такие законы.

– Неужели от Бога он принес вам такой закон, чтобы иметь многих жен и с ними, во время ваших постов, проводить целые ночи до восхода солнца в объедении и телесных удовольствиях? – спросил святой Васой.

Они ответили:

– Да, это истинно.

Тогда сказали другие святые:

– Надо ответить и на первый ваш вопрос, по которому будто бы лучшая вера у тех, у кого бывает большее мужество на войне и победа. Если вы производите вашу веру от воинской силы, то вспомните древнюю силу персов, которые завоевали многие страны и покорили себе почти всю вселенную; после них настало господство греков, когда Александр Великий победил персов; потом Рим завоевал всю вселенную. Что же? Неужели все они имели истинную веру, ибо были сильны на войне? Нисколько. Все они сильно были преданы идолопоклонству, не зная истинного Бога, Творца всего. Как же вы говорите, что ваша вера истинная, потому что вы – по попущению Божию за наши грехи – в последнее время победили нас силою своего войска? Ведь часто случается и нам, христианам, истинно исповедующим Бога, при Его помощи иметь одоление над врагами и побеждать. Когда же мы, прогневавши Христа, Господа нашего, не приносим покаяния, тогда Он наводит на нас нечестивых людей, отмщая нам за наши грехи. Тем не менее мы и наказываемые не отрекаемся от нашего Владыки, но просим Его милости, веруем и имеем надежду, что Он помилует нас. Вашего же учителя, не имеющего свидетельств от пророков и даже противного святым пророкам, мы нисколько не почитаем, но совершенно отвергаем.

После сей беседы гимнософисты, посрамленные и разгневанные, возвратились к своему князю.

Между тем прошло уже семь лет, как святые страдали, заключенные в оковах в той тесной и мрачной темнице. Днем и ночью они пребывали в молитве, непрестанно воспевая псалмы Давида и благодаря Бога за все Его промышление о них: ибо Он очищал сим темничным заключением и скорбью прошедшие годы их жизни, проведенные в удовольствиях и удобствах, укреплял их на столь долгое терпение, о каком раньше они не могли даже помышлять.

Когда они так страдали, вышеуказанный отступник Вадитзис, предавший варварам город Амморею и отвергшийся от Христа, пришел в пятый день месяца марта к темнице, когда уже заходило солнце, и, подозвав через отверстие одного из узников, бывшего раньше нотарием [80] у своего господина, Константина патриция, и называвшегося также Константином, сказал ему тайно:

– Узнай, премудрый муж, какую любовь я имею к твоему господину, Константину патрицию, в течение многих лет и даже теперь. Ныне я достоверно узнал, что князь замыслил в завтрашний день убить всех вас, если вы не примете его веры, и я пришел известить вас об этом. Посоветуй твоему господину избавиться от смерти притворным согласием принять сарацинскую веру, и сам поступи так же, – а в помышлениях своих нисколько не отступайте от христианской веры, но ради случившегося бедствия притворно угодите князю, и ваш Христос не прогневается на вас за сие.

Но сей боголюбивый муж, изобразив на себе правою рукою крестное знамение, отвечал отступнику:

– Отойди от нас, делатель беззакония!

И Вадитзис отошел от него.

Господин же, Константин патриций, спросил Константина нотария:

– Кто призывал тебя к оконцу темницы и ради чего?

Он, не желая пред всей дружиной его сказать ему о сем, дабы кто-либо, убоявшись смерти, не стал печалиться и колебаться в мыслях, отошел в сторону с господином Константином и сказал ему, что возвестил Вадитзис. Константин патриций, возблагодарив Бога, произнес:

– Да будет воля Господня.

Потом, обратившись к своей дружине, он сказал:

– Пребудем, братия, всю сию ночь в молитве.

Все, вставши, молились, воспевая до рассвета псалмы Давида.

На другой день, рано утром, пришел в темницу, присланный князем, жестокий воевода с вооруженными воинами и, изведя сорока двух святых мучеников из внутренней темницы и приказав затворить двери наружной ограды, стал их допрашивать:

– Сколько лет вы находитесь в сем заключении? – спросил он.

– Зачем ты спрашиваешь о том, что знаешь? – отвечали святые. —Уже седьмой год оканчивается, как мы заключены здесь.

– Неужели в течение столь продолжительного времени, – сказал воевода, – вы не познали, какое человеколюбие оказывает вам наш справедливейший князь? Ибо он столько лет щадит вас, хотя бы мог уже давно предать вас смерти. Вам надлежало бы за такое оказываемое вам милосердие быть благодарными ему, молиться за него и любить его всем сердцем.

Святые отвечали:

– Наш закон повелевает молиться за наших врагов и оказывающих нам притеснение и обиды – посему и за вашего князя мы молимся Богу. А любить его всем сердцем мы не можем, ибо нам возбраняет это святой пророк Давид, взывающий к Богу так: «Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя?» (Пс. 138:21).