Пришли императорские легионеры. К каждому из гладиаторов было приставлено по два воина, но Атрета конвоировали трое. Усмехнувшись, Атрет встал, почувствовав в себе прилив гнева от холодного металла кандалов. Неужели ему придется шаркать по коридору, тогда как остальные пойдут уверенной поступью? Тут он увидел Бато, стоявшего в дверях.

— Скажи этим псам, что я не убегу от сражения.

— Они это знают. Их беспокоит только, как бы ты на пиру не съел кого–нибудь из римлян.

Атрет засмеялся.

Бато приказал снять с Атрета оковы, чтобы тот мог идти свободно. Сопровождаемый шедшими по бокам стражниками, Атрет проследовал по освещенному факелами тоннелю. За ними закрылась тяжелая дощатая дверь. В конце тоннеля виднелось осажденное помещение. Когда они прошли в него, за ними закрылась вторая дверь. Оставалась открытой только одна, ведущая в лабиринт соседних комнат, расположенных под трибунами и ареной.

Где–то раздавалось рычание львов, и Атрет почувствовал, как по телу пробежали мурашки. Не было большего позора, чем быть скормленным диким зверям. Гладиаторы в сопровождении стражников прошли дальше, по длинным и холодным каменным коридорам, затем поднялись в нижние помещения какого–то дворца.

Войдя в мраморный зал, Атрет услышал музыку и взрывы смеха. Перед ними была закрытая тяжелая двойная дверь; возле нее стояли два раба, одетые в белые туники с красными и золотистыми узорами, — они уже были готовы открыть эту дверь.

— Они здесь! — воскликнул кто–то в восторге, и Атрет увидел огромный зал, заполненный римлянами и римлянками в богатых разноцветных тогах. Какая–то молодая женщина, на которой был украшенный драгоценностями пояс, перестала танцевать, когда Атрет вместе с остальными гладиаторами прошел в середину зала, оказавшись в центре внимания всех гостей. Мужчины и женщины оценивали гладиаторов так, будто собирались покупать мясо, — судили об их весе, ширине плеч, фигуре.

Атрет с интересом наблюдал за другими гладиаторами. Фракийцу, парфянину и грекам такая обстановка, судя по всему, была по душе. Они прошли к помосту в дальнем конце зала, улыбаясь и отпуская какие–то комментарии нескольким молодым женщинам, смотревшим на них. Только Халев оставался сдержанным. Атрет последовал его примеру, уставившись на тех почетных гостей, которым они были официально представлены. Узнав одного из них, Атрет почувствовал, что его сердце так и подпрыгнуло.

Стражники выстроились в шеренгу, и Атрет оказался лицом к лицу с римским императором, Веспасианом. По правую руку от него сидел его старший сын, Тит, покоритель Иудеи, по левую — Домициан.

Атрет во все глаза смотрел на Веспасиана. Император был атлетически сложен и всем своим видом напоминал воина. Его седые волосы были аккуратно причесаны, а обветренное лицо говорило о том, что этот человек не один год провел в военных походах. Тит, который выглядел не менее впечатляюще, сидел рядом с ним, а за его спиной стояли три прекрасные молодые женщины. Домициан выглядел не так воинственно, как его старший брат и отец, хотя Атрет и вынужден был признать, что именно этот юноша, почти подросток, оказался покорителем ряда германских племен. Атрет прикинул, на каком расстоянии он находится от них и сможет ли он до них добраться, и с горечью убедился, что ничего сделать невозможно. Но уже от самой мысли о том, чтобы свернуть шею кому–нибудь из них, он почувствовал, как у него закипела кровь.

Веспасиан пристально смотрел на него, не выражая никаких эмоций. Атрет отвечал императору таким же холодным взглядом, мечтая лишь о том, чтобы руки его были свободны от цепей, а под рукой оказался меч. Перед ним на помосте сидела сама всемогущая власть Римской империи. Стражники стояли вдоль всех стен, вдобавок два стражника стояли за спиной Атрета. Один–единственный шаг к помосту мог бы оказаться последним в его жизни.

Атрет оставил без внимания возглас сотника и не последовал примеру других гладиаторов, которые тут же подняли сжатые кулаки в знак приветствия и чествования кесаря. Веспасиан по–прежнему смотрел на Атрета. По залу прошел шепоток. Атрет показал свои закованные запястья и насмешливо улыбнулся. Впервые он был даже рад тому, что его руки были в цепях. Это в конечном счете спасало его от дальнейших необдуманных поступков. Он перевел взгляд с Веспасиана на Тита, потом на Домициана, потом снова на Веспасиана — пусть они видят всю силу его ненависти к ним.

Два стражника взяли его под руки и вместе с другими гладиаторами увели из большого зала в помещение поменьше. Его усадили на кушетку.

— Благодари судьбу, что тебе оказали сегодня такую честь, — сказал ему один из стражников, — ведь завтра ты все равно умрешь.

Атрет смотрел, как другие гладиаторы тоже расселись в этой комнате. Некоторые из гостей императора прошли с ними в это помещение и окружили их. Одна красивая юная римлянка смеялась и тискала парфянина, как будто это был какой–то симпатичный пес.

Несколько мужчин и женщин подошли и к Атрету, глядя на него и оценивая его силу и стать. Атрет с ненавистью смотрел на них.

— Вижу, ему не нравится, когда о нем говорят, — сухо отметил один красивый молодой римлянин.

— Не думаю, что он понимает по–гречески, Марк. Германцы славятся тем, что они сильны, но глупы.

Мужчина по имени Марк засмеялся.

— Если судить по его взгляду, Антигон, то он понял все, что ты сейчас сказал. Вот на него я и поставлю. Не знаю, почему, но он мне нравится.