– И что вы делали?
– спросил я.
– Надеюсь, что вы хандрили.

– Я просто плавала. Пойдемте, я дам вам выпить.

Мы прошли в стеклянную дверь и подошли к бару.

– Виски, насколько я помню?

– С капелькой содовой. Скажите, вы никогда ничего не носите под этим халатом?

Она сделала гримасу, наливая стаканы:

– Не знаю, зачем бы мне об этом говорить. Ну ладно.., но с условием: я хочу знать, от какого имени уменьшительное Эл.

– Какая важность? Как вы провели время? Весь день, вчерашний вечер...

Она обогнула бар и встала передо мной, слегка надув губы:

– Я начала думать, что вы больше не интересуетесь мной.

Ее пальцы стали развязывать пояс. Зазвонил телефон.

– Черт возьми!
– сказала она и взяла трубку.

Я прислонился к бару и взял стакан.

– Да?
– сказала она басом.
– Да, это Кей Стейнвей.

Кто? О! Как поживаете? Что вы сказали? Я вам не звонила... Но... Клянусь, что нет! Я никогда не сделала бы такой глупости.., я абсолютно ничего не знаю о... Послушайте... Алло!

Она подула в трубку, но безрезультатно, и вернулась ко мне с озабоченным лицом.

– Он повесил трубку, - угрюмо сказала она.

– Кто?

– Ошибка, я думаю, - ответила она, - мне надо выпить.
– Она подняла свой стакан.
– На чем мы остановились?

– Что я больше вами не интересуюсь.

Ее лицо осветилось.

– Ах да, вспомнила! Я собиралась подвергнуть вас тесту Стейнвей. Безошибочно, знаете! Смотрите!

Театральным жестом она распахнула халат. Под ним был полосатый купальник, облегающий ее, как перчатка. Кому интересны перчатки?

– Это купальник, - сказал я, - чтобы купаться при людях.

– Вы шутник, Эл. Но подождите, это не все.

Она положила халат на стойку бара, подошла ко мне, прижалась спиной и стала ритмично поводить плечами, ласково мурлыкая. Мурлыканье стало настойчивее, и я заглянул ей в глаза. Теперь глаза были зелеными, с намеком на серое, покорные, слегка потерянные.

Она хрипло пробормотала:

– Не стойте столбом, делайте что-нибудь!

– Я не допил свой стакан, - любезно ответил я.

Она отошла, сузила глаза:

– Вы сегодня сильно сопротивляетесь, Эл. Но вы еще не прошли финальный тест.

Быстрым движением она спустила купальник, осторожно вышла из него, положила руки на бедра и посмотрела на меня, откинув голову.

Где-то я уже видел такое.

И я вспомнил. Это была поза номер два в непристойных журналах, этих дрянных отдушинах в одинокие юношеские ночи.

– Вы, кажется, ослабели, лейтенант, - сказала она вполголоса.

Я схватил ее одной рукой за плечи, другой - под коленки и поднял. Она обняла меня за шею, и ее мурлыканье выражало на этот раз безграничное одобрение.

Я перешагнул с ней на руках порог, подошел к краю бассейна и бросил. Она приводнилась на свою корму и исчезла, подняв целый сноп брызг.

Через пять секунд ее голова показалась на поверхности. Глаза сверкали ненавистью.

– Я знал, что вы хорошо плаваете, - сказал я спокойно, - но этот нырок!.. Это было бесподобно!

Она подтянулась за край, выложенный плиткой, одним гибким движением очутилась на ногах и медленно направилась ко мне, скрючив пальцы.

– Я убью вас...
– начала она.

– Внимание! Я возвращаю удары. Даже женщинам!

Она резко повернулась и бросилась в дом. Я последовал за ней и нагнал ее в гостиной. Она взяла с бара халат, надела и туго завязала пояс, потом зашла за стойку и налила себе.

– Влюбленная, - сказала она саркастически.
– Хорошо же я выгляжу!

– Нужно признать, что этот стаканчик вам необходим!

Кей опустошила его и налила снова:

– Мне нужен не один стаканчик, Эл, а по крайней мере дюжина.

– Так кто вам звонил? Так называемый ошибочный?

– Кто-то. В справочнике моего номера нет, но его все-таки находят. Вот что значит показывать свои прелести на большом экране.

– Нормана Котса убили сегодня вечером, - сказал я.
– Не более часа тому назад.

Стакан ее резко качнулся и отличное виски пролилось на стойку.

– Вы шутите, - выдохнула она.

– Нет, - сухо ответил я.
– Я думаю, ему позвонили как раз перед этим. Затем он позвонил мне, требуя защиты полиции, но я приехал слишком поздно. "Они сейчас приедут, - сказал он, - они меня убьют".