— Ты не хочешь даже поздороваться со мной? — спросила она, походив по комнате.

Он только улыбнулся в ответ. С высокомерным и вызывающем видом она встала перед зеркалом и начала приводить в порядок растрепанные волосы. Она говорила нервно и отрывисто, чувствуя возможность разоблачения и пытаясь спрятаться за общими фразами. Выглядела она уставшей и измученной, даже больше, чем некогда настоящая Мела Стоун. «Маэстро» мастерски управлял ее мимикой.

— Что тебе надо?! — неожиданно взорвался он.

Все еще стоя перед зеркалом, она замерла, прервав свое занятие, целью которого было, скорее, унять нервную дрожь, чем исправить прическу.

— Я все еще живу здесь, или нет?

— Ты сбежала!

— Только потому, что ты меня вынудил.

— Ты ясно дала понять, что не хочешь здесь больше оставаться.

— Неправда!

— Это ты лжешь!

Так они говорили еще некоторое время, затем он начал вытряхивать содержимое ящиков стола в чемодан.

— Я живу здесь и я здесь останусь! — закричала она.

— Делай все, что хочешь.

— А что собираешься делать ты?

— Я ухожу.

Спор продолжался. «Маэстро» не делал ни малейших попыток изменить сцену. Неужели у них все же получалось? Может быть, экспромт в сцене с подпоручиком повлиял на машину?

Что-то изменилось. Это была удачная сцена, пока что самая лучшая.

В гневе она продолжала что-то выкрикивать. Тем временем он закрыл чемодан и пошел к двери. Она замолчала на середине фразы, выкрикнула его имя и, зарыдав, упала на диван. Он остановился, повернулся вполоборота. Постепенно его холодная неприязнь проходила. Он поставил чемодан и подошел к ней.

Ее рыдания стали затихать. Она боязливо взглянула на него, увидела, что он не в состоянии оставить ее, и робко улыбнулась. Затем она встала и обняла его за шею.

— Саша… мой Саша.

Ее руки были теплыми, губы влажными. Женщина в его руках жила. В какое-то мгновение ему показалось, что он сошел с ума. Она тихо и коротко рассмеялась и прошептала:

— Ты мне сломаешь ребра.

— Мела…

— Тихо, не глупи… играй! — Громко она спросила:

— Я могу остаться, любимый?

— Навсегда, — ответил он хриплым шепотом.

— И ты не будешь меня ревновать?

— Никогда.

— И ты не станешь меня расспрашивать, если час или два меня не будет дома?

— Или шестнадцать… Прошло шестнадцать часов.

— Прости! — Она поцеловала его.

В комнате заиграла музыка, сцена закончилась.

— Как ты это сделала? — прошептал он. — И зачем?

— Они меня попросили. Они испугались, что «маэстро» провалит и эту сцену. — Она засмеялась. — Ну и вид был у тебя! Можешь отпустить меня.

Занавес опустился.

Они вышли со сцены. Жадэ уже ждала их.

— Превосходно, — сказала она взволнованно и пожала им руки. — Все было просто великолепно.

— Спасибо, — сказала Мела, — спасибо за то, что обратились ко мне.

— Было бы неплохо, если бы ты сыграла и в других сценах, Мела, хотя бы в тех, где играет Торни.

— Я не знаю… — неуверенно прошептала Мела Стоун.

— Столько времени прошло. Сцену ссоры сыграть было несложно. Ее бы всякий смог сымпровизировать.

— Ты так же превосходно справишься и с другими, — настаивала Жадэ. — Техник уже здесь и возится с «маэстро». Но если он увидит парочку таких сцен, то ему придется исправлять самого себя.

Второй акт был спасен, с этим все согласились. Торнье и Мела прошли в уборную, чтобы, воспользовавшись маленькой паузой, снять нервное напряжение.

— Это было, конечно, не «потрясающе», — вздохнул он, упав на диван, — но вполне сносно.

— Третий акт будет еще лучше, Торни, — пообещала Мела. — Мы вытащим спектакль. Глупо, что первый акт так смазали.

— А я хотел сделать из этого нечто грандиозное, — пробормотал Торнье. — Хотел сделать так, чтобы это надолго запомнили. А сейчас мы выбиваемся из сил, чтобы спасти спектакль от полного провала.

— Разве так было не всегда? Ты собираешься произвести фурор, а затем выкладываешься как сумасшедший, чтобы это выглядело хотя бы терпимо. — Она устало покачала головой.

— Торни…

— Что?

— Я знаю, что завтра буду жалеть, но сегодня мне это нравится. Я имею в виду — пережить все это еще раз. Но это гибельно. Это… опиум.