– Тебе нужна одежда, - промолвил он. – Не знаю многого о Хранителях, но многие девушки стесняются наготы.

Выражение её лица было напряжённым, а взгляд – пристальным.

– Мне жаль, Йонас.

– Это то, что ты сказала в последний раз.

– Я не могла сказать раньше.

– Почему?

– Ты бы предложил мне присоединиться к вам, если б знал? – она говорила дрожащим голосом, но расправила плечи. – Я знаю, что совершила ошибки, но помни, что я спасла твою жизнь, исцелив раны.

– А после позволила Лисандре умереть.

– Я не была готова. Я понятия не имела, что наши пути так скоро пересекутся. Моя магия сильна, но не с Родичем Огня. Тимофей предупредил меня, что надо избегать его любой ценой, не в моих силах сражаться с ним ради твоей щащиты.

Йонас моргнул.

– Что ты несёшь? Родич Огня?

Оливия кивнула.

– Каян… он Родич Огня. Бог, заключённый в тюрьму в янтарный шар.

Теперь Йонас смотрел на неё с истинным шоком.

– И ты столько ждала, чтобы сообщить мне об этом?

– Я сказала, это не моё дело рассказывать. Я только…

– Защищала меня. Понимаю. Ты сделала выдающийся подвиг, - он потёр глаза. – Скажи, Оливия, зачем надо защищать меня?

– Потому что Тимофей сказал мне.

– Я не знаю, кто такой Тимофей, но Каян упоминал его.

– Он мой Старейшина. Лидер.

– Другой хранитель.

– Да. У него есть видения. Он видел тебя. Каким-то образом, ты важен, Йонас. Федра это знала. Поэтому спасла тебя. Поэтому пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти тебя.

– И кем я был в видении этого Тимофея? Бедный рабочий из пелсийских виноградников, неудачный лидер мятежников… Я никто.

– Я сказала ему это, - кивнула она. – Но ты не никто. Он настоял.

Он уставился на неё. Она говорила оскорбления, как факты, без воинственности.

– Иди. Не хочу тебя видеть. Иди, лети в Убежище. Или ты убежала ради меня, как Федра?

– Нет. Мистические стены, что держали нас прежде, упали, когда кровь молодой волшебницы была пролита. Если б другие знали, они попытались бы уйти, поддав себя опасности столкнуться с Родичем Огня. Поэтому Тимофей молчит.

Челюсть Йонаса напряглась.

– Иди, Оливия.

– Я знаю, ты злишься из-за Лисандры. Я тоже. Мы не можем изменить этого. Всё. Я не могла спасти её, даже если бы нарушила приказ Тимофея.

– Ты могла бы очень постараться.

Её выражение словно передёрнуло дымкой.

– Да, ты прав. Но я боялась. А больше не боюсь. Я вернулась, чтобы выполнить свой долг, даже если я должна буду иногда нарушать правила.

– Так ты вернулась, чтобы держать меня в безопасности до какого-то неизвестного будущего события?

– Да.

– Я не забочусь о будущем. Я лишь хочу, чтобы ты оставила меня в покое.

– Я не могу, - он бросил на неё возмущённый взгляд, но она лишь пожала плечами. – Я искуплю свою вину.

– Сомневаюсь.

– Я останусь и буду тебя защищать, Йонас Агеллон. Будет проще для нас обоих, если ты не будешь сражаться ещё и с этим.

Она раздражала его. Но теперь, стоя перед нею и глядя в её глаза, он понял, что не может ненавидеть её так, как ненавидел после отлёта. Если Каян – это то, что она говорит…

…То они в куда худшей ситуации, чем Йонас подозревал.

И тот факт, что есть ещё трое таких, как Каян, превратят гнев злого короля Гая в не более серьёзное, чем просто искорка.

Если Оливия говорит правду о состоянии Убежища, то её магия так же сильна, как никогда, и не пропадает, как у ссыльных. И это, конечно, прекрасно: она может быть ястребом тут, она исцелила Йонаса магией земли.

– Если ты останешься, мы продолжим путь вместе, - промолвил Йонас. – Но ты будешь защищать не только меня. Ты будешь защищать меня и моих друзей.

– Ты просишь пообещать то, что я не могу. Только тебя стоит защищать.

– Я никогда не просил личного заступника. Ты можешь сказать своему драгоценному старейшине это, если он будет шуметь. Это не обсуждается. Если ты хочешь остаться, ты полностью посвятишь себя защите всех, о ком я забочусь.

– Но как я должна…

Он поднял руку.

– Нет. Не спорь. Да или нет?

Её глаза вспыхнули.

– Тебе повезло, что я вернулась, чтобы защитить тебя, смертный! И ты смеешь ещё выставлять мне условия?