Выслушав Каменского, Румянцев с минуту смотрел на разложенную перед ним карту, потом тихо, словно боялся сорвать голос, заговорил:

— Что ж, план ваш в целом можно одобрить. Но я позволю себе высказать некоторые мысли, которые постарайтесь взять в расчет.

Соображения фельдмаршала сводились к следующему: корпус Суворова должен перейти от Гирсова к Черноводам, показывая вид движения к Силистрии, в то время как усиленный отряд из корпуса Каменского направился по берегу Черного моря к Варне, чтобы внушить неприятелю мысль о намерении нашей армии захватить эту крепость. Поход на Базарджик следует начать только после этих маневров: Каменскому — по главной дороге, Суворову — параллельно с войсками Каменского, прикрывая их со стороны Силистрии, время от времени посылая к этой крепости небольшие партии для маскировки действительного движения. В случае столкновения корпуса Каменского с неприятелем на открытом пространстве Суворов должен ударить туркам в левый фланг или тыл, стараясь отрезать противника от Шумлы. Обязательным условием успешного наступления является тесная связь между корпусами и согласованность действий. Действия против самой Шумлы допустимы только при объединении сил.

— За мной помимо корпуса значится дивизия князя Репнина, — напомнил Суворов. — Могу ли войска этой дивизии в случае необходимости вызвать на помощь для действий за Дунаем?

— Часть войск, конечно, можете, — ответил Румянцев. — План планом, но обстоятельства в любой момент могут, заставить вас принять иное решение. Так что поступайте по усмотрению, соблюдая согласованность.

При последних словах фельдмаршала Каменский замычал и исподлобья посмотрел на Суворова.

— Нам трудно добиваться согласованности, — сказал он. — Мой сосед во всем старается навязать свое мнение.

— Мнения могут не совпадать. Но если возникает спор, согласно уставу первенство должно принадлежать генералу Каменскому, как старшему, — предупредил Румянцев.

Каменский удовлетворенно качнул головой, Суворов, недовольный, промолчал.

Когда они, решив свои вопросы, ушли, Румянцев с озадаченным видом спросил дежурного генерала:

— Как думаете, сработаются?

— Должны, ваше сиятельство. Каменский, правда, слишком самолюбив, Суворов — порох, а все ж должны, ваше сиятельство, — закончил генерал.

Румянцев с сомнением покачал головой:

— Вряд ли. Впрочем, переставлять их теперь уже поздно: план кампании вступил в силу.

Ударные войска Каменского и Суворова в первые дни наступления не встречали упорного сопротивления. Узнав, что русские идут, на Базарджик, турки выслали навстречу пятитысячный конный отряд. Они еще не знали, что наступление ведется крупными силами, решив, что ото всего лишь поисковая операция. Беспечность обошлась им дорого. Отряд был разбит и бежал по Шумлинской дороге, оставив, на поле боя три пушки и семь знамен. Вскоре Каменский вошел в оставленный турками Базарджик.

Узнав о разгроме неприятельского отряда, Румянцев, приказал Каменскому взять из корпуса Суворова столько войск, сколько потребуется, и продолжать движение на Шумлу. Суворов в свою очередь получил в подкрепление три полка из резерва.

Осторожный Каменский, больше всего боявшийся турецкого окружения, продвигался вперед очень медленно. Смелость взыграла в нем лишь после того, как стало известно о переходе на правый берег Дуная всей русской армии, заперевшей выходы из придунайских неприятельских крепостей и таким образом обезопасившей тылы ударных корпусов. Утром 9 июня его войска дошли до селения Юшени, что неподалеку от Козлуджи, и стали ждать прибытия сюда же корпуса Суворова, следовавшего по другой дороге.

Корпус прибыл к полудню. Соединившись, войска расположились на отдых, а их главные командиры. Каменский и Суворов с крупным отрядом казаков выехали на рекогносцировку местности, где разведчики обнаружили крупные силы противника.

Турецкий лагерь располагался у самых стен Козлуджи, упираясь с одной стороны в перелесок, а с другой — в земляной вал, опоясывавший город. Однако точно определить его позиции не довелось. Сражение началось еще до того, как была закончена рекогносцировка.

А произошло это таким образом. Когда головной отряд казаков стал приближаться к Козлудже, он неожиданно столкнулся с неприятельским пикетом. Короткая стычка вызвала в турецком лагере переполох. Навстречу казакам тотчас выступили спаги. Они приблизились к ним на расстояние ружейного выстрела, но вдруг повернули назад и стали отступать по узкому лесному дефиле. Казаки кинулись их преследовать. Со стороны казалось, что спаги просто струсили и, не пожелав принять боя, решили скрыться. На самом же деле это было не так. Позволив казакам выйти из дефиле на открытое пространство, спаги повернулись к ним лицом и стремительно атаковали. Завязался ожесточенный бой.

Казаки дрались отчаянно, но турецких конников оказалось намного больше, к тому же из лагеря к ним на помощь уже спешили янычары. Часть атакующих спагов ударила казакам во фланг, стараясь отрезать их от своих. Увидев это, казаки дрогнули и стали отступать к дефиле. Однако узкий лесной коридор оказался заполненным другими кавалеристами, направленными Каменским в помощь казакам. Возникшая пробка сразу же вызвала панику, которая перекинулась даже на эскадроны, охранявшие командиров корпусов.

— Ваше сиятельство, — обратился Суворов к Каменскому, — надо немедленно звать пехоту. Сражения теперь не миновать. Я постараюсь задержать турок до подхода главных сил.

Суворов поскакал к дефиле. Проход оказался так забит людьми и лошадьми, что о проезде верхом нечего было и думать. Пришлось сойти с коня и пробираться дальше пешком.

— Всем спешиться! — от эскадрона к эскадрону передавалась его команда. — Отвести лошадей в сторону, освободить проход для пехоты! Сабли в ножны! Открыть по противнику ружейный огонь!