Он снял с головы фуражку, вытер её изнутри платочком, почесал в затылке, будто вспоминая что-то, затем заключил:

— Отдыха и обсушки, как уже докладывал, в ближайшее время не обещаю. За ночь роте предстоит сбить передние заслоны противника, улучшить своё положение и вплотную приблизиться ко второй полосе его обороны. Утром при поддержке артиллерии и танков вся наша дивизия пойдёт вперёд. Это приказ командующего фронтом маршала Конева.

Боевые донесения, поступавшие из 38-й и 60-й армий Львовского направления, были неутешительными. Иван Степанович который уже раз пристально вглядывался в карту, надеясь обнаружить соединения, уже завершившие глубокий прорыв обороны противника. А ведь именно на это, на одновременный взлом вражеских укреплённых позиций на обоих участках фронта, со всей определённостью рассчитывал он, планируя операцию. На Рава-Русском направлении положение другое: здесь соединения 3-й гвардейской и 13-й общевойсковых армий продвинулись на глубину пятнадцать-тридцать километров, отбив контратаки противника. В прорыв вошли соединения конно-механизированной группы генерала Богданова, а затем и бригады 1-й гвардейской танковой армии генерала Катукова.

Что же произошло на львовском участке фронта, где планировался главный успех? Командующие 38-й и 60-й армиями, как теперь явствует, недооценили силу глубокоэшелонированной обороны противника. Да, в этом просчёте есть доля их вины. А ещё что? Москаленко не выявил сосредоточения мощных танковых сил немцев. Во всяком случае, их контрудар явился для командующего армией неожиданным. Но когда маршал в резкой форме высказал Москаленко упрёки за этот промах, рассудительный Крайнюков вступился за командарма, считая, что тут, скорее, промашку допустил штаб фронта, его разведуправление, которое своими средствами не засекло своевременного прибытия двух танковых дивизий противника на фронт. Поостыв, Конев признал справедливыми замечания члена Военного совета и дал нагоняй уже своему штабу. Но положение на фронте создалось критическое, и одними укорами да разносами его не исправишь.

Массированными ударами с воздуха авиационными соединениями генерала Красовского удалось остановить контратакующую танковую группировку противника. В результате 38-я армия несколько улучшила своё положение. Но нет продвижения вперёд, а следовательно, и расширения прорыва не получилось. Наиболее успешно действовала одна из стрелковых дивизий 60-й армии. Конев взглянул ещё раз на тот участок карты, где отмечалось продвижение этой дивизии: она тоже с трудом преодолевала сильно укреплённую оборону врага, отбивала яростные контратаки, но всё же сумела существенно опередить своих соседей. Значит, всё дело в искусстве и решительности командира. Правда, дивизии помогала 69-я механизированная бригада полковника Головачёва, выделенная генералом Рыбалко. Гвардейцы развивали успех и закрепляли его. Умело действовало и другое соединение, направленное в помощь пехотинцам, — 56-я танковая бригада тоже из армии Рыбалко. Её командир полковник Слюсаренко, взаимодействуя с мотострелковой бригадой, не польстился на указанное шоссе, а повёл боевые машины через лес. И хотя танкисты изрядно помесили болотную грязь, но зато глубоко обошли противника, навязали ему бой в невыгодных для него условиях, прорвались через заслоны и теперь громили вражеские тылы где-то в районе Золочева.

— Молодцы Головачёв и Слюсаренко! — громко произнёс Конев, отрываясь от карты, и, кажется, впервые за этот день улыбнулся. — И Рыбалко тоже хорош. А? Верно определил, когда надо ввести в бой передовые отряды своей армии. Не побоялся рискнуть танками — и выиграл! Пробил коридорчик...

Конев прошёлся, по блиндажу и вновь остановился у карты.

— Коридорчик, — вслух повторил он. — Но очень уж он маленький. Вместо широкой полосы прорыва, как планировалось, мы пока имеем всего-навсего узенький проход в четыре-пять километров, — рассуждал командующий. — Что же делать? Вводить через эту брешь танковую армию? А что если противник потеснит наши войска, перережет этот аппендикс у самого основания и отрежет танкистов от тылов? Тогда тот же Рыбалко будет радировать, требовать, чтобы выручили его. И снова придётся пробивать дорогу или организовывать снабжение танкистов по воздуху. Обстановка ещё более усложнится, и потери лишние неизбежны. Всё это так. Но ведь две танковые армии пока не задействованы. Москаленко не обеспечил участок прорыва, на котором предполагалось ввести бронетанковые соединения генерала Лелюшенко. Выходит, для обеих армий остаётся один путь — идти через коридорчик, пробитый южнее Колтова, иначе операция может приостановиться на неопределённое время, а то и вовсе задохнуться.

Конев вспомнил вдруг те споры в Ставке, которые вызвал разработанный Военным советом фронта план наступательных действий. План в конце концов утвердили, но Сталин тогда, обращаясь к Коневу, строго сказал: «Выполняйте его. Под вашу ответственность...» Эта реплика тогда насторожила маршала. Он понял её как угрозу. И вот в ходе операции наступил действительно архикритический момент.

Так что же, вводить танковую армию по узкому коридору, простреливаемому с обеих сторон не только артиллерией и миномётами противника, но и пулемётным огнём, или воздержаться? Да, риск велик... Но разве искусство полководца состоит в повторении пройденного? Каждый раз обстановка складывается по-своему. Шаблонные решения противопоказаны на войне. Он решительным движением руки отодвинул от себя карту, встал и, желая проверить правильность своих выводов, пригласил к себе начальника штаба фронта.

— Василий Данилович, — спросил Конев, как только Соколовский вошёл, — какими силами мы располагаем, чтобы не дать противнику сомкнуть этот коридор? — И карандашом провёл по указанному месту прорыва: — Вот тут. С обеих сторон. Особенно у самого его основания — у Зборова и Колтова. Думаю именно здесь немецкое командование будет пытаться подрезать нас. Закрыть с таким трудом пробитую брешь и задушить начавшуюся операцию. Как думаешь?

— Да, это очевидно, — согласился Соколовский. — Противник, по данным разведки, лихорадочно сколачивает в этих местах ударные группы. А что мы можем противопоставить? — Соколовский задумался. — Прежде всего, конечно, авиацию. Лётчики генерала Полбина очень хорошо себя проявили в борьбе с танковой группировкой, атаковавшей подразделения тридцать восьмой армии из района Зборова.

— Лётчики — это понятно. А ещё?

— У нас имеется в резерве несколько артиллерийских и истребительно-противотанковых полков, две мотострелковые бригады, отдельный танковый полк...

— Хорошо. Распределите эти силы так, чтобы укрепить ими действующие армии на наиболее опасных направлениях. Подготовьте приказ. Кроме того, я решил ввести в бой по Колтовскому коридору третью гвардейскую танковую армию.

— Я такого же мнения, — согласился Соколовский. — Когда танкисты выйдут на оперативный простор, нам всем будет легче. Противник же, наоборот, окажется в безвыходном положении.