Продолжая стремительное наступление по направлению к Висле, передовые соединения к исходу 30 июля преодолели её двухсотпятидесятиметровую ширину, захватив сразу два небольших плацдарма в районе Сандомира. К 10 августа здесь уже сосредоточились войска четырёх наших армий, в том числе двух танковых. Ширина плацдарма насчитывала шестьдесят километров, а глубина — до пятидесяти. Этот успех был достигнут в тесном взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом, занявшим Магнушевский плацдарм южнее Варшавы. Согласованные действия двух фронтов позволили советскому командованию сосредоточить здесь крупные силы для последующего наступления к восточной границе фашистской Германии.

Важнейшим политическим итогом разгрома группы армий «Южная Украина» был приход к власти новых сил в Румынии и Болгарии.

В тот момент, когда войска 2-го и 3-го Украинских фронтов стремительно продвигались к границам Югославии и Венгрии, 14 сентября 1944 года началось одновременное наступление всех прибалтийских фронтов на Таллинском и Рижском направлениях. А тремя днями позже в районе Тарту перешли в наступление войска Ленинградского фронта. В октябре начался разгром немецко-фашистских войск в Заполярье силами Карельского фронта и Северного флота. В результате ожесточённых боев гитлеровцы были изгнаны почти из всех районов Прибалтики, а в ходе успешной операции на Крайнем Севере наши войска освободили советское Заполярье и помогли норвежскому народу обрести независимость. Норвегия стала седьмой страной, куда в 1944 году пришли советские воины. На очереди была борьба за освобождение народов Чехословакии, Югославии и Венгрии.

Приближение советских войск к границам Чехословакии вызвало в стране мощный подъем национально-освободительной борьбы. Плечом к плечу с нашими воинами сражался 1-й чехословацкий армейский корпус, сформированный в СССР. Его возглавил генерал Свобода. В первых же боях советские и словацкие партизаны и восставшие части словацкой армии заняли важный аэродром «Три дуба», куда с очередным рейсом отправился корреспондент «Правды» Б. Полевой, а затем побывал там и собкор фронтовой газеты, напечатав репортаж об этом событии. По просьбе Чехословакии командование 1-го Украинского фронта, начиная с 5 сентября, через этот аэродром регулярно снабжало повстанцев оружием и боеприпасами. А17 сентября на освобождённую территорию Словакии перебазировался 1-й чехословацкий отдельный истребительный авиационный полк, сформированный в СССР. Главная же помощь нашей страны состояла в активизации наступательных действий советских войск на участках фронта, прилегающих к Чехословакии. «Без всесторонней помощи Советского Союза — помощи военной, материальной, политической и моральной — восставший народ Словакии не мог бы в течение двух месяцев вести тяжёлую открытую борьбу против превосходящих сил гитлеровских, дивизий», — писали чехи маршалу Коневу.

В начале сентября 1944 года, действуя в тяжелейших высокогорных условиях, войска 1-го и 4-го Украинских фронтов провели Восточно-Карпатскую стратегическую операцию (особенно её важнейшую часть — Карпатско-Дуклинскую) и 20 сентября вышли на чехословацкую территорию в районе села Калинова. 6 октября был взят Дуклинский перевал. Чехословацкие части вступили на родную землю.

Сложив в «гармошку» огромную карту с нанесённой обстановкой по всему западному фронту боевых действий, Конев решительно поднялся со стула и стал прохаживаться по комнате, продолжая размышлять.

В это время, постучав в дверь, вошёл начальник штаба Василий Данилович Соколовский. Поздоровавшись, он хотел было докладывать о документах, которые принёс на подпись, но, увидев на столе необычного формата географическую карту, спросил:

— Вы, Иван Степанович, вижу, чем-то озабочены?

— У нас с вами заботы общие, — ответил Конев и после небольшой паузы добавил: — Нам надо внимательнейшим образом изучать и анализировать все наиболее важные боевые операции советских войск, которые происходили в этом году не только на нашем участке, ной на всех других огромного советско-германского фронта, который протянулся от самого Севера до Чёрного моря. Пока есть время, мы должны скрупулёзно искать и находить крупицы положительного опыта, перенимать и брать на вооружение всё то, что можно применить и использовать для пользы дела: ведь нам ещё воевать долго придётся. Судя по данным, которыми мы с вами располагаем, и тем, что получаем из Москвы, фашистское командование готовится к тяжёлым боям, к тому, что каждый населённый пункт, не говоря уж о городах и тем более Берлине, противник будет защищать до последнего солдата. Так что есть над чем задуматься. Тем более что Сталин, по известному утверждению Штеменко, дал нам высокую оценку: дескать, воюем не по шаблону. Это ко многому обязывает. Сталин так просто ничего не делает. Он нас как бы авансировал и одновременно подзадорил, вдохновил на новые оригинальные действия.

— Но вы, Иван Степанович, ведь и на самом деле мыслите и воюете не по шаблону. Это же не раз вами доказано. Все наступательные операции, начиная ещё с Калининского фронта и до самой последней Львовско-Сандомирской, не походили одна на другую ни по своим задачам, ни по количеству участвующих в них войск, ни по масштабам, ни по пространственному размаху, ни по другим параметрам.

— Спасибо за такую лестную оценку, хотя во всём этом заслуга не одного командующего, а и его штаба, заместителей, помощников и многих других единомышленников.

— Но главенствующую роль во всех этих важнейших вопросах принадлежит вам — командующему.

— Я бы сказал точнее: должна принадлежать командующему... Но дело не в словах, не в характеристиках. Как писал Маяковский: «Ведь мы свои же люди, пускай нам общим памятником будет построенный в боях социализм...» Так, кажется? Цитирую по памяти.

— Запомнили точно, — улыбаясь, подтвердил Соколовский.— Но я хочу, Иван Степанович, продолжить свою мысль, раз уж мы об этом заговорили. Ещё в начале войны, работая в Генштабе при Жукове, я присматривался к вашим действиям, а позже, изучая ваш полководческий стиль, пришёл к выводу, что вы являетесь одним из командующих фронтов, выдвинутых на эту должность в самый тяжёлый, самый ответственный период первых месяцев войны. Я и сам на своей, что называется, шкуре испытал весь драматизм того времени. Защищая Москву, мы вместе с вами укрощали фашистский «Тайфун», проводили очень сложную Ржевско-Сычевскую операцию по ликвидации Ржёвско-Вяземского плацдарма. Да и позже, вы знаете, наши пути-дороги не раз скрещивались: так что я имею моральное право говорить о вас как о выдающемся полководце, которому довелось организовывать и успешно проводить в жизнь наибольшее, в сравнении с другими командующими, число фронтовых наступательных операций. По общему признанию: от операции к операции росло ваше полководческое искусство, ваша способность с максимальной пользой использовать артиллерию, авиацию и особенно крупные подвижные силы, каковыми являются танковые войска.

— Ну, хватит, Василий Данилович, обо мне говорить, а то зазнаюсь, — сурово сдвинув брови, остановил Конев Соколовского. — У вас самого не меньше заслуг и успехов: были и заместителем начальника Генштаба, и начальником штаба ряда больших фронтов, и даже успели в тяжелейшее время покомандовать Западным фронтом. Конечно, вы имеете право судить о делах крупномасштабных; и поэтому ещё раз — спасибо. А сейчас давайте думать о будущих боевых делах и операциях, которые нам предстоит подготовить и провести. Думаю, что до конца войны их будет ещё немало. Вот этим я сейчас и занимаюсь, уважаемый Василий Данилыч. Старательно, в деталях изучаю не только наиболее удачные боевые операции, которые проведены другими командующими на других участках советско-германской войны, но и на своём фронте. Ломаю голову над одним и тем же вопросом: в чём же особенности каждой из них? Что надо сделать, чтобы добить фашистскую армию с меньшими потерями в людях и технике?