Никакой. Но Эмбер, кажется, считает, что разница есть.

– Ты не можешь оставаться здесь и хандрить, - возмущается она, плюхнувшись на сиденье рядом со мной.

– Я не хандрю.

– Хандришь.

– Нет.

– Тогда почему ты не хочешь пойти с нами?

– Не хочу быть третьей лишней.

– Тогда позвони Тедди.

– Теодору, - исправляю я.

– Ты знаешь, я не могу называть его Теодором с серьезным лицом. Это имя должно быть зарезервировано для членов королевской семьи.

Я надеялась, что Эмбер свыкнется с его именем. Я уже несколько раз с ним встречалась, а она по-прежнему каждый раз заостряет на этом внимание. Она видит раздражение на моем лице, поэтому продолжает защищаться.

– Он носит штаны с вышитыми крошечными китами, Фэллон. И два раза, когда я гуляла с вами, все что он делал - это рассказывал истории о том, как он рос на Нантакете [остров в Атлантическом океане]. Но никто с Нантакета не разговаривает как серфер, я тебе гарантирую.

Эмбер права. Теодор рассказывает о Нантакете, будто всем должно быть завидно, что он оттуда. Но кроме этого маленького бзика и странного выбора штанов, он один из немногих парней кто сейчас рядом и кто может отвлечь меня от мыслей о Бене больше, чем на час.

– Если ты так сильно его ненавидишь, зачем так настойчиво заставляешь меня пригласить его пойти сегодня с нами?

– Я не ненавижу его, - не соглашается Эмбер.
– Он просто мне не нравится. И я бы предпочла, чтобы ты пошла сегодня с ним, чем сидела здесь и хандрила о том, что сегодня девятое ноября, и что ты больше не проводишь его с Беном.

– Я хандрю не по этой причине, - вру я.

– Может и нет, но, по крайней мере, мы обе согласны с тем, что ты хандришь.
– Она берет мой телефон.
– Я пишу Тедди, что встречаемся в клубе.

– Вам с Гленном будет неловко, учитывая, что меня там не будет.

– Фигня. Одевайся. И надень что-нибудь милое. 

Эмбер всегда побеждает. Я здесь... в клубе. Не хандрю дома на диване, где хотела бы сейчас быть.

И зачем нужно было Теодору снова надевать свои штаны с китами? Получается, Эмбер опять права и как всегда победила.

– Теодор, - говорит Эмбер, водя пальцем по краю своего почти пустого стакана.
– У тебя есть прозвище или все зовут тебя просто Теодор?

– Просто Теодор, - отвечает он.
– Моего отца зовут Тедди, поэтому произойдет путаница, если нас обоих станут так называть. Особенно, когда мы вернемся к семье на Нантакет.

– Прикольно, - завершает Эмбер, переводя взгляд на меня.
– Не хочешь сходить со мной к бару?

Я киваю и выскакиваю из-за столика. Пока мы пробираемся к бару, Эмбер переплетает свои пальцы с моими и сжимает ладонь.

– Пожалуйста, скажи, что ты с ним не трахалась.

– Мы встречались всего четыре раза, - возмущённо отвечаю.
– Я не такая.

– Ты занималась сексом с Беном на третьем свидании, - парирует она в ответ.

Ненавижу, что Эмбер приплетает сюда Бена, но, наверное, когда ты обсуждаешь свою сексуальную жизнь с подругой, то единственный парень, с которым ты когда-либо спала, обязательно будет присутствовать в разговоре.

– Может и так, это совсем другое. Мы знали друг друга намного дольше, чем в данном случае.

– Вы знали друг друга три дня, - не унимается она.
– Нельзя считать все время полностью, если вы общались только раз в год.

Мы подходим к бару.

– Смена темы, - говорю я.
– Что ты хочешь выпить?

– Все зависит от...
– задумывается она.
– Мы пьем, потому что хотим запомнить эту ночь навсегда? Или потому что хотим забыть прошлое?

– Скорее забыть.

Эмбер поворачивается к бармену и заказывает четыре шота. Когда он ставит их перед нами, мы берем по рюмке и чокаемся.

– Чтобы проснуться десятого ноября и не помнить о девятом, - произносит тост Эмбер.

– Выпьем за это.

Мы опрокидываем свои шоты, и сразу же переходим к следующей порции. Обычно я немного пью, но на этот раз я сделаю все возможное, чтобы эта ночь пролетела как можно быстрее, потому что только так я могу покончить с этим. 

Проходит полчаса и шоты определенно делают свое дело. Я чувствую себя хорошо и немного пьяной, и даже не возражаю, что Теодор сегодня распускает руки. Эмбер и Гленн покинули кабинку пару минут назад, чтобы покорить танцпол, а Теодор рассказывает мне о... вот дерьмо. Я понятия не имею, о чем он говорит. Не думаю, что вообще его слушала.