Боже правый! Дестини вытаращилась на слова на экране.

Неужели Накейша серьезно? Или прикалывается? Надо узнать…

Destiny1W: Та же фигня. Я ловлю зверушек и высасываю их кровь.

Nak123: Вот что 8 недель в лагере с человеком делают! А я отрастила на роже волосы и на луну вою.

Destiny1W: лол.

Накейша прикалывалась. Дестини облегченно вздохнула.

Девушки поболтали онлайн еще несколько минут. Накейша написала, что этой осенью они с мамой будут путешествовать, подыскивая колледж, и напомнила, что будет, вероятно, проезжать через Темные Родники. Дестини ответила подруге, что ей не терпится ту увидеть.

Когда она вышла из Сети, веки ее налились тяжестью, а все мышцы ныли. Какой долгий, страшный день, подумала она, зевая.

Потягиваясь, подошла к окну и выглянула на двор. Черные облака змеились на фоне бледного месяца. Двор был погружен в глубокую тень. Медленно проехал автомобиль, работала лишь одна задняя фара. До Дестини доносилась музыка — в салоне играло радио.

Дестини сощурилась и разглядела серого бельчонка, скачущего через лужайку с орешком в зубах.

Я могу слышать его. Я могу слышать беличью поступь.

Дестини зажала рукою рот. Внезапно ей стало дурно. Свело живот. Она с трудом удерживала свой ужин внутри.

Я меняюсь. Тело мое меняется. Мой слух становится… нечеловеческим. О Господи. Я могу слышать беличью поступь.

Она закрыла глаза и прислушалась. Сосредоточилась.

Она слышала дыхание. Майки, спящий, дышал медленно, размеренно, в своей комнате внизу. А еще она слышала, как отец напевает что–то себе под нос, возможно, читая в кровати книгу. В животе у него урчало. Она могла слышать урчание в его животе даже из комнаты над гаражом!

Где же Ливви?

Нам с нею необходимо поговорить. Нельзя терять время даром.

Она взяла трубку и набрала номер ее сотового. Ливви ответила после второго гудка.

— Где ты? — спросила Дестини.

— Ясное дело, в «Донохью».

— Ну так сейчас же иди домой. Надо поговорить.

— Так рано же еще, Ди.

— Нет. Иди домой, Лив. Сейчас же. Нет времени болтаться с друзьями. Нужно составить план.

Ливви помедлила. Дестини слышала гул ресторана, мерное уханье музыки–регги из стереосистемы.

— Ладно. Скоро буду. Обещаю.

Дестини нажала отбой.

Ее не будет еще час или два. Знаю я ее. Лучше сама за нею пойду.

Она надела джинсовую курточку, причесалась, нашла кроссовки. После чего украдкой выскользнула из дома.

Она вышла в пасмурную прохладную ночь. Дул порывистый ветер, кружа в хороводе опавшие листья. До «Донохью» было кварталов пять или шесть. Дестини застегнула «молнию» курточки и припустила трусцой.

В трех кварталах от дома она увидела фигурку, шагающую ей навстречу.

— Ливви!

— Здрасте, — откликнулась сестра. — Что ты тут делаешь?

— За тобой иду, — ответила Дестини, тяжело дыша после пробежки.

Ливви нахмурилась.

— Я же сказала, что скоро буду.

Дестини пожала плечами.

— Просто захотелось воздухом подышать.

— Я немного беспокоюсь за Бри, — сказала Ливви.

— Почему?

— Ну, она сказала, что идет к нам навстречу. Но так и не появилась. Я пыталась до нее дозвониться, но… не вышло.

— Странно, — пробормотала Дестини.

Они повернулись и направились к дому. Месяц то выскальзывал из–за туч, то снова скрывался, отчего казалось, будто бледный свет над газонами и лужайками то включают, то выключают.

— Ты это слышишь? — спросила Дестини. — Слышишь, как шелестит каждый листок? Слышишь, как короеды копошатся в стволах деревьев?

Рот Ливви широко раскрылся.

— Да. Да, Ди, я слышу. Это… страшно. Каждый звук так отчетлив. Как будто весь мир сжимается вокруг нас.

Как будто мы какие–то животные, подумала Дестини. Какие–то ночные создания.

Она показала пальцем:

— Эй, что это?

Они достигли пустыря, пролегавшего за углом одного из домов. Дестини вглядывалась в предмет, лежащий на земле возле огромного экскаватора. Может, это груда тряпья, оставленная рабочими?

Нет. Облака разошлись. Лунный свет залил пустырь, выхватив из темноты белую ногу.

Нет. Две ноги, сияющие белизной на фоне черной земли.

Взгляд Дестини остановился на копне светлых волос, отливающих в лунном свете. А потом вся сцена пропала, словно сон, и распростертая, неподвижная фигура, казалось, утонула в земле, когда облака заволокли месяц и все снова погрузилось во мрак.