— И всё-таки самое странное, что он сам прекрасно всё понимает. Разве он недостаточно определённо сказал, что не всегда поступал нормально?

Карпер кивнул.

— Может, он и прав, — сказал Джим. — Может быть, болезнь его временная! Специалисты называют это, кажется, параноидным состоянием?

— «Временное», говорите? А сегодня ночью он опять делал таинственные намёки! Я знаю только одно: когда он вернётся из отпуска, перед нами встанет та же проблема. Сами подумайте! Мы будем присматриваться к каждому его шагу, каждому поступку и гадать, является ли этот поступок нормальным, или наоборот!

Карпер стукнул по столу кулаком:

— При таком положении я ни за что не могу ручаться.

— Вы правы. И всё-таки отпуск Марка даст нам хоть какую-то передышку. Мы сможем выработать какой-нибудь план действий, можно, например, поддерживать постоянный контакт с генералом Леппертом! Вчерашний эпизод, несомненно, заставит его насторожиться и повнимательнее следить за малейшими признаками умственного расстройства. И потом если снова наступит ухудшение, то мы всегда сможем выложить в качестве козырного туза письма Марка-младшего!

— Если только он их вам даст.

Джим собирался возразить, но в это время в прихожей раздался звонок, и Марта крикнула:

— Это Крейг Спенс, Джим! Он хочет с тобою поговорить.

Журналист ворвался в телевизорную так стремительно, что Джим не успел его остановить. Увидев в комнате Карпера, он остановился как вкопанный.

— Простите… Я не предполагал, что могу помешать совещанию так рано утром. Можете вы уделить мне минуту, Джим? Мне нужно кое-что проверить.

Джим посмотрел на ручные часы и покачал головой:

— Только не сейчас, Крейг. Через две минуты начнётся выступление президента Холленбаха.

— Выступление? — Крейг почесал лысую голову и озадаченно посмотрел на сенатора: — Что за выступление, Джим? Я ещё не звонил в редакцию. Я не слышал, чтобы Белый дом объявлял о передаче!

— Наверное, Холленбах позвонил на студию только час тому назад.

Макнейг крикнул Марту, задёрнул занавеси и настроил телевизор на четвёртый канал. На экране медленно возникло изображение красивого диктора.

— Сегодня мы отменяем нашу обычную утреннюю программу Моники и Мюриэля. Вместо этого мы будем передавать чрезвычайное сообщение президента Соединённых Штатов. Белый дом запросил у нас время для этого выступления совсем недавно, и пока о нём знают только очень немногие корреспонденты. Мы не знаем, о чём будет говорить президент, поэтому просто приглашаем вас последовать за нами в Белый дом.

На экране появилось изображение золотого президентского герба, потом камера передвинулась ниже, и они увидели Холленбаха, который стоял за перилами подиума, едва достигавшего его талии. Удлинённое сухощавое лицо президента было серьёзным, но казалось свежим и даже моложавым. Позади президента, справа, стояла Эвелин Холленбах, и Джима поразило её осунувшееся заплаканное лицо. Позади президента, слева, стоял его сын, Марк Холленбах-младший, очевидно с трудом сдерживающийся, чтобы не заплакать. Потом камера перескочила на аудиторию и показала с десяток корреспондентов, которые сидели в креслах с раскрытыми блокнотами наготове.

Президент поднял голову.

— Доброе утро, дорогие сограждане! — Говорил он легко и непринуждённо, словно вёл задушевную беседу с друзьями. — Конечно, несколько необычно появляться перед вами так рано утром, но я подумал, что лучше всего будет поговорить с вами именно в этот час, чтобы вы сами узнали все факты и не дали себя запутать слухам, которые могут возникнуть в течение дня. Я хочу прочесть вам короткое сообщение.

Президент взял с подставки подиума лист бумаги и, держа его перед собой, стал читать:

— Дорогие американские граждане, друзья! В течение продолжительного времени меня очень беспокоили перебои сердца. Мой личный врач, генерал Морис Лепперт, неоднократно советовал мне или умерить свою деятельность, или взять длительный отпуск, но я не мог этого сделать, так как считал, что в столь критические времена страна не может иметь президента, работающего, так сказать, вполсилы. Я наивно полагал, что здоровье моё поправится. Но в последние дни я опять почувствовал себя неважно и несколько раз испытал сильные боли в сердце.

Президент остановился и глотнул воды.

— Ввиду всего этого, после предварительного совещания с доктором Леппертом и некоторыми другими лицами я решил оставить свой пост.

В доме Маквейгов сенатор и министр с изумлением поглядели друг на друга:

— Неужели он сказал «оставить», Сид?

Карпер с озадаченным видом кивнул, Марта шумно вздохнула и испуганно прикрыла рукою рот. Крейг Спенс уставился на экран телевизора, будто увидел призрак.

— Я оставляю пост президента в соответствии с конституцией США и согласно с условием соглашения о неспособности президента управлять страной, подписанного мною и вице-президентом Патриком О’Мэлли вскоре после моего избрания на пост президента страны. — Камера скользнула вправо, и на экране появилась Эллен Холленбах. Она прикрыла платком глаза и быстро отвернулась. Сын президента стоял позади, упрямо прикусив губу и глядя прямо перед собой невидящими глазами.