Наш летописец умолчал.

И с благодушием внимал

Король словам его; потом

Сказал: «Прошу вас об одном

(И, верно, просьбу короля

Милорд уважит!) у меня

Остаться нынче и со мной

Откушать с братией святой;

И угостить я буду рад

И ваших латников-солдат».

Тут беглым взором он взглянул

На монастырский караул.

«Однако, нечего сказать,

У вас не маленькая рать!

Скажите, много ль средь лесов

У вас подобных молодцов?

В моих войсках я был бы рад

Иметь полки таких солдат

И слышать их воинский крик

При свисте стрел, при треске пик».

Так говорил король, смеясь;

Но громкий голос, изменясь,

Вдруг у владыки задрожал,

Так что уж он не расслыхал,

От звона страшного в ушах,

Что отвечал ему монах.

Из-за забрала, как гроза,

В него сверкнули вновь глаза

Того, кто кротко перед ним,

В златых кудрях, как херувим,

Под тенью яблонь в первый раз

Стоял, не потупляя глаз.

И убедившись в молодце,

Король смутился весь в лице,

И был он бледен, как мертвец.

Собравшись с духом наконец,

Он, беззаботен, как сперва,

Стал улыбаться на слова

Аббата, коих не слыхал.

Потом спиной он к лордам стал

И Михаилу пред людьми

Сказал, смеясь: «Приподыми

Стальной наличник свой с лица;

Хочу я видеть молодца,

С кем, помнится, уж я знаком.

Откуда ты?»

Пред королем

Наличник поднял тут солдат,

И золотых кудрей каскад

Упал с чела вокруг ланит,

Которых детски-нежный вид

Спалил горячий солнца луч.

И звонким голосом, как ключ,

Пересказал он королю

Всю повесть странную свою

До той минуты, когда он

В глухом овраге был сражен,

И кончил так: «Но что потом

Со мной случилось, сэр, — о том

Никто не может лучше знать,

Как тот, кто жизнь мою опять

Мне спас от смерти и от ран:

То наш субприор Адриан.»

«Так расскажи, отец», — король

Сказал, скрывая в сердце боль.

«Милорд! — ответил Адриан, —

Я, быв в то время капеллан

Прихожан бедных, как-то раз

Из стен аббатства, в поздний час,

Был позван мальчиком простым

Спешить с причастием святым

К его отцу: он умирал

И с нетерпеньем ожидал

Сподобиться небесных сил;

То старый угольщик наш был.

Не тратя дорогих минут,

Приял с Дарами я сосуд,

И колокольчик, Богу в честь,

Велел пред Ним ребенку несть.

К тому ж я думал звоном тем,

Хоть не воров — об них совсем

У нас не слышно! — но зверей

Спугнут с дороги поскорей.

Ну, вот, вступаем тихо мы