Представит должен ты залог

Правдивости речей своих.

Скажи: о чем из всех живых

Я знаю в мире лишь один?

Скажи, и я, твой властелин,

Тебя прославлю, выше всех

Поставлю звездочетов тех».

«Так удали ж своих рабов, —

Сказал мудрец, — и я готов

Наедине с тобой развить

Твоей судьбы грядущей нить.

Поверишь мне — я буду рад,

А не поверишь — тоже рад!

Наград не нужно мне! Твой двор

Не может ослепить мой взор;

Да и тебя едва ль прельстит

Седого старца жалкий вид».

А тот: «Согласен! Господа,

Оставьте нас. В мои сада

Я удаляюсь, чтобы в грудь

Прохладу вечера вдохнуть

И вызнать то, что изучал

Мой гость таинственный».

Сказал,

И вышел с магом в темный сад

В аллею, полную прохлад.

И там в тени густых олив

Так начал, к магу взор склонив:

«Здесь с глаза на глаз можешь мне

Открыть свой дикий бред вполне,

И примешь в дар из рук моих

Цепь из каменьев дорогих».

«Ты обманулся, — маг в ответ, —

Считая речь мою за бред.

Так будь же мудр, и что судьбы

Тебе готовят, без борьбы

Прими безропотно, страшась

Порвать таинственную связь

Тебя опутавших тенёт.

Король! Свершатся скоро год

С тех пор как здесь, в палящий зной,

Под той оливою густой,

Стоял Антоний и приял

Тобою поданный фиял,

Вокруг сверкавший жемчугом,

И выпил острый яд с вином, —

Антоний, тот твой верный друг,

Что из числа надежных слуг

Один лишь ведал, как в бою

Погиб отважный маршал Хью,

Им завлеченный в мгле ночей,

Согласно с волею твоей,

В засаду, где и пал от пик».

«Так в эту тайну ты проник! —

Вскричал король, бледнея весь. —

Но что, когда я крикну здесь:

«Схватить изменника! В бою

Он посягнул на жизнь мою!» —

Тогда в мгновенье сто мечей

Вонзятся в грудь твою, злодей!»

«О, государь! — сказал мудрец, —

Не страшен мне такой конец;

К тому ж и смерть моя, поверь,

Придет за мною не теперь.

Я стар, и смерти грозный вид

Меня отнюдь не устрашит.

Прощай же, гордый! Счастлив будь,

Могуч и здрав! Но не забудь

Того что слышал от меня.

Не бойся впрочем, если я

Проник в ту тайну. Навсегда

Иду я в замок свой, — туда,

Где он, среди скалистых круч,

В горах возносится до туч,

Где гордо носится орел

И за добычей мчится в дол.

Там я, как царственный мудрец,

Живу меж пастырей овец,

Которым, правда, ты знаком

По имени; но вряд ли гром

Твоих, властитель, славных дед

Доходит в мирный их предел».