— Пора поговорить, — сказал он, глядя Артему в переносицу.

Тот поднялся на ноги и кивнул. Потом повернулся и молча пошел в сторону. Отойдя от группы метров на сто, резко остановился за высоким кустом боярышника, повернулся и сказал едва не налетевшему на него Денису:

— Ну, что я тебе говорил? Ментяра этот тут не просто так. Я сразу понял, что он за мной следит, а ты все миротворца из себя корчил, уговаривал, что мне, типа, кажется. Теперь что, тоже кажется? Ксива его тоже всем нам привиделась? Будем и дальше делать вид, что ничего не происходит, и мент этот просто милый парень, просто на экскурсию поехал, да?

Слегка ошалевший от такого напора Денис даже не сразу нашелся, что сказать. А Артем заводился все больше, опять покраснел, слова не произносил, а выплевывал сквозь сжатые зубы.

— Да откуда было знать, что он здесь именно по твою душу? — не выдержал инструктор. — Глушенков, вон, был убежден, что это за ним следят, а все остальные просто невинные жертвы.

— Да кому он нужен, Глушенков твой? Тоже мне, предатель родины нашелся! Его фээсбэшники прессовали, судя по всему.

А те не церемонятся. Если бы хотели бабу его замочить, сделали бы это в городе, а не здесь бы импровизировали. Представили бы как несчастный случай и только этому старому пню объяснили бы доходчиво, как все было на самом деле. Они это любят — несчастные случаи устраивать, а потом непонятливым разъяснять. А переться в лес, чтобы показательно черепушку раскроить топором, — не их почерк.

— А чей?

— Ну, и не ментовской, точно. Те вот так подставляться не будут. Это сделал либо отморозок полный, либо маньяк.

— А Серега, по-твоему, кто: маньяк или отморозок?

— При чем здесь Серега? — споткнулся на полуслове Артем. — Боюсь, ментяра этот как раз к трупам отношения не имеет. Он здесь по мою душу.

— А вот с этого места поподробнее, — потребовал Денис, дождавшись, наконец, когда разговор выйдет на животрепещущую тему. — Ты вот орал сейчас, что знаешь прекрасно, зачем здесь Серега оказался. Поделись, облегчи душу. А то Глушенков думал, что это за ним следят.

— Да чересчур мнительный твой Глушенков был, царство ему небесное. Сам себя загнал до смерти. Или тут просто неудачное стечение обстоятельств. У него, видно, уже нюх на ментов образовался, увидел Серегу и решил, что за ним. М-да, получается, и моя вина в его смерти есть, — Артем озадаченно почесал макушку через бандану. — Если бы я за собой мента не притащил, жил бы наш ученый дальше. А может, убрали бы его в конце концов фээсбэшники. Ладно, в любом случае, получилось это не нарочно. Просто звезды встали вот так вот — неудачно.

— Ты мне зубы не заговаривай, — напомнил Денис, — давай ближе к делу.

— Да куда уж ближе. Мент этот за мной сюда притащился. На меня дело завести пытаются, только накопать ничего стоящего пока не могут. Я в горы рванул, чтобы передохнуть немного, отдышаться. А то устал я чего-то за последние месяцы от доблестных органов отбиваться. Думал, подзаряжусь энергией, голову разгружу. Ну и так, на всякий случай. Если они победят и меня все же закроют, долго мне еще в горах не бывать.

Артем Рудинский считал себя человеком удачливым. Фартовым даже. Все, за что он ни брался, получалось обязательно. Даже совсем уж безнадежные затеи, узнав о которых умные люди крутили пальцем у виска, ему удавались. Сначала, по молодости, он о таком своем постоянном везении не задумывался, принимал как само собой разумеющееся. А как же иначе? Если человеку чего-то очень хочется, это обязательно должно получиться. Правда, понаблюдав за жизнью, Артем обнаружил, что не все так просто и гладко. Сколько примеров было перед глазами, когда человек хотел чего-то, бился изо всех сил, но не получал желаемого. Некоторым вообще не везло фатально, как, например, школьному другу Генке. У того, за что бы он ни брался, все шло кое-как, не впрок, Неудачник, словом. А ведь неглупый парень, казалось бы.

У Артема же все получалось играючи. Начиная с торговли «сникерсами», которой они баловались с тем же Генкой после школы, и заканчивая валютными операциями, на которых он смог неплохо подняться в девяносто восьмом. Как ему тогда в голову пришло скупить на все деньги долларов, он и сам понять не мог. Будто под руку кто толкал: покупай, не думай. Он тогда, в начале августа, как раз машину продал, собирался новую брать, прикидывал, на что хватит… вот все деньги, за свою «девятку» вырученные он в доллары и перевел. А зачем, какой в этом смысл, если через пару дней уже должен был к продавцу ехать, новую «тачку» смотреть, он объяснить не мог. Улыбался и плечами пожимал.

А тут еще Генке срочно деньги понадобились. У него всегда все было срочно и всегда позарез надо. Конечно, он к Артему кинулся занимать. А к кому еще, если дружок только-только тачку продал, а деньги потратить не успел? Еще торопил: быстрее, быстрее. А у Артема, смешно сказать, кроме долларов этих, только мелочь по карманам, на пачку сигарет еле-еле. Генке, как всегда, позарез надо было. В грудь себя бил, обещал, что через две недели кровь из носу, все до копеечки, до цента, вернее. Артем и отдал. Все, что за машину получил, да еще свои накопленные, которые тоже поменял до кучи, отдал дружку дорогому.

Когда пакет с баксами достал из тайника, екнуло что-то внутри, предчувствие какое-то. Подумалось вдруг, что не отдаст Геныч долг. Прямо перед глазами встала картина, как тот снова себя в грудь бьет и в глаза заглядывает.

Артем тогда придержал рукой пакет, плотно набитый стянутыми резинкой пачками, и предложил вдруг дружку дорогому написать расписку. Генка опешил поначалу, но деваться ему было некуда, видно, и в самом деле надо было очень. Написал. Все как положено: сумму в баксах прописью, срок отдачи через две недели, число, подпись.