Быстро ополоснув морду и вытеревшись насухо я поспешил за главнопоп-секретарем. Хотя вообще-то и так дорогу знаю, не заблудился бы, чай без поводыря.

Мндя. Явление надцатое, те же и брат Прашнартра. Настоятель прямо-таки лучится благодатью, зато князья (ну, за исключением Тимарианского) глядят сычами.

— Обдумал ли ты еще раз предложение совета князей, брат Прашнартра? — с места в карьер начал Шедад Хатиканский. — Отец-настоятель говорит, что беседовал с тобой.

О как. Ни «здрасьте», ни «присаживайся» тебе, сразу быка за рога берет, козёл бодливый? Ну сейчас я тебе хвост-то накручу, поганец бородатый…

— Конечно обдумал, досточтимый князь, — смиренно ответил я, и отодвинул кресло от стола. — Всю ноченьку не спал, размышлял. С моей спиной и не поспишь толком-то.

— Да причем тут?., — усилием воли князь сдержался. — Надумал чего?

— А как же? Надумал, разумеется, — я уселся в кресле и поерзал, располагаясь поудобнее.

— И, позволь узнать, что надумал? — вступил чуть более сдержанный Арцуд Софенский, видя что его кровник-куманек готов взорваться. — Принял ли ты решение?

— Принял, — кивнул я. — Нелегко это было, скажу тебе, князь, но принял. Непросто, ой как непросто было измыслить дюжину жестоких казней, не похожих одна на другую, да еще и так распределить, чтобы ничьей чести урона не было.

— Ка… Каких казней? — опешил мой собеседник.

— Я же сказал, жестоких, — благостным тоном ответил я. — За тобой-то вины немного, тебя я повелю лишь к лошади привязать, да гонять ее по полям, покуда ты дух не испустишь, ну и досточтимого князя Хатикани терзать долго не стану. Его к четырем согнутым березкам привяжут, быстро отстрадается. Про остальных, кто печати на своей срамной грамотке поставил тебе интересно?

— Ты в своем ли уме, монашек?!! — Шедад вскочил на ноги и грохнул по столу кулаком. — Тебе ли нам грозить, старый?!!

— Я-то, князь, в своем, — произнес я все тем же «благочестивым гнусняком», и тут же резко сменил тон на в той еще жизни отработанное сержантское рычание. — А вот у тебя его и заемного нет! Или думал ты, что одни вы помните о том, что у Кагена есть брат? Да вот тебе!

Я скрутил кукиш, и ткнул им в сторону властителя Хатикани.

— Что, полагал что коли мошна полна, то и сила за вами?!! — я вновь резко перешел на спокойный тон. — А в чем сила, князь? Разве в деньгах? Многие говорят что в деньгах, — я взял со стола свиток с «кондициями», взмахнул им пару раз, и с презрительной миной вновь бросил обратно. — Вот у вас много денег. И чего? Я вот думаю, что сила — в саблях. У кого больше воинов, тот и сильнее.

Я вынул из рукава свиток от «военщины», и положил его на стол, так, чтобы были видны оттиски отправителей.

— У меня больше сабель. И часть из них сейчас на монастырском подворье, — я припечатал письмо генералов ладонью.

Князюшки откинулись на спинки кресел с потерянным видом: Арцуд таращил глаза, а Шедад и вовсе хватал воздух ртом, словно рыба выброшенная на берег. Эх, хорошо, что к настоятелю монастыря даже кинжал на поясе таскать не положено, а то я как-то не в форме для схватки с двумя микросумоистами разом. Если кинутся — буду отбиваться подсвечником.

— Что будет с нашими родами? — первым нашелся Софенский князь.

— Ну это уж как водится, — протянул я. — Поток и разграбление. Девок в рабыни-наложницы, мальчишек, кто в возраст не вошел, тоже. Ну или в евнухи, если кому надо. Остальных под нож. Хотя, слыхал я, асины развлекаются боями воинов-рабов на арене, часть взрослых мужчин туда можно запродать.

Кинутся или нет? Они меня помоложе, но не слишком намного, вдвоем точно управятся. С другой стороны, знать что за дверью меня охрана не ожидает никак не могут. Рискнут? Не решатся? Торг устроят?

— А меня, значит, по полю, привязанного к лошади? Может, простым усекновением головы обойдемся? Из уважения к древности рода?

А ведь не трусит. Смирился просто. Сразу как-то.

— И… И меня, — слабо проблеял Шедад. — Мой род не моложе.

Вообще ни один даже попытки не сделали поднять руку на священную монаршую особу. Это вам, господа, большим плюсом в зачет пойдет, это я запомню.

— Ладно, успокойтесь уже, — я развалился в кресле барин барином, и небрежно махнул рукой. — Откладывается пока казнь — за вас ваш зять поручился, князь Тимариани. Говорит, что в заговор вас вовлекли по недомыслию, и практически против вашей воли. Ведь так все было, правда?

— Да-да-да, именно так, — моментально сориентировался в ситуации Шедад Хатиканский, до того побледневший, но стремительно, буквально на глазах, приобретающий свой естественный цвет. — Это факт!

— Ну вот и славно, — промурлыкал я. — Очень рад что мы с вами договорились о том, что именно вы двое огласите на совете князей претензию царевича Лисапета на престол Ашшории.

— А… — Зулик кивнул на письмо от генералов.

— А они будут в резерве. Убеждать несогласных, — пояснил я. — Дабы это все не выглядело военным переворотом.