Свидетель. Я решил, что уже часа три утра. Я слышал голоса и шум на другой стороне лестничной площадки. Я понял, что грабители чистят квартиру 5–6 и скоро придут к нам. Это заставило меня задрожать — они ведь обязательно обнаружат электронное оборудование в стенном шкафу-чулане моей спальни. Меня, правда, утешала мысль, что они не поймут его характер и назначение. Они не догадаются, что это коротковолновый передатчик. Возможно, мне удастся убедить их, что это часть стереосистемы.

Так или иначе, хотя я испытывал некоторый страх — мое тело было все в испарине, — но в общем-то не боялся за свою жизнь. Откуда им знать, что я воспользовался передатчиком? Убить не убьют, думал я. Конечно, если они разбираются в электронике и заподозрят, что я с ней поработал, то могут избить меня. Но я хорошо знаю, что такое боль, и не боюсь ее. Меня только пугало, а вдруг они что-то сделают с моими родителями. Однако все мои страхи оказались напрасны. По причинам, которые тогда я понять не смог, они вообще пропустили нашу квартиру. Вошел только высокий худощавый человек, который до этого унес мои костыли и укатил коляску. Он вошел, постоял у кровати и спросил: «Хорошо себя ведешь, парень?» — «Да, сэр», — это я назвал его сэром. Я даже отца так не называю. Но в этом человеке в маске было что-то такое… С той ночи я часто думал о нем и решил, что в нем была какая-то странная, непонятная мне властность. Сам не знаю, почему, но он внушал уважение.

Так или иначе, он кивнул и обвел взглядом комнату. «Твоя?» — спросил он. «Моя», — сказал я в ответ. «Целиком и полностью? — спросил он и сам кивнул головой, — Когда мне было столько, сколько тебе, я жил в комнате не больше твоей с отцом, матерью и пятерыми братьями и сестрами». — «Покойный Джон Кеннеди говорил, что жизнь несправедлива», — сказал я ему. Он засмеялся и ответил: «Это точно. И тот, кто в четыре года не понял этого, просто глупец. Кем ты хочешь стать, парень?» — «Ученым-исследователем, — ответил я, — Может, медиком, может, электронщиком, может, космическим инженером. Пока не решил».

«Ученый-исследователь?» — переспросил он, и, по тому, как он это сказал, я понял, что он не очень представляет себе, что это такое. Я было хотел объяснить, но передумал.

«Ученый-исследователь, — еще раз повторил он. — За это что — хорошо платят?»

Я сказал, что хорошо, что мне уже сделали предложения две фирмы и что, если изобрести или открыть что-то стоящее, можно сделаться мультимиллионером. Не знаю, почему я ему это рассказывал, — может, потому, что он искренне заинтересовался. По крайней мере, мне так показалось.

«Мультимиллионером, — повторил он. — Мульти-пульти».

Затем он оглядел еще раз мою комнату — книги, стол, космические карты на стенах.

«Я никогда не мог…» — начал было он, но осекся.

«Вы что-то хотели сказать, сэр?» — спросил я.

«Я никогда не мог разобраться в этой муре», — наконец сказал он и рассмеялся. А затем добавил: «Продолжай хорошо себя вести, понял? Мы скоро уйдем. Постарайся заснуть».

Он вышел из комнаты. После этого я видел его только однажды, мельком. Мне показалось, что, может, я смог бы… Нет, что он и я могли бы… Нет, боюсь, мне не удастся выразить то, что я тогда почувствовал.

Фрагменты двадцитичетырехчасовой магнитофонной записи Центра связи полицейского управления Нью-Йорка. NYPDCC31-8-1-9.

3.14.32.

О ’ Н а с к а. Лейтенант, докладывает патрульный Мейер из машины Г-3. Он забрался на крышу дома 536 по Восточной Семьдесят четвертой. Говорит, что на всех окнах дома 535 опущены шторы. В нескольких квартирах горит свет. Также освещена лестница черного хода. На каждом этаже по всей этой лестнице окна не зашторены. Мейер видел людей в масках, которые сносили по лестнице вниз разные предметы и складывали их в грузовик, стоящий у служебного входа.

Финили. Скольких он заметил?

О’Наска. Говорит, что по меньшей мере пятерых, может, и больше.

Финили. Пятерых? Господи, да это же будет стрельба, как в ковбойском фильме. Поднимай взвод особого назначения по тревоге. Пусть выгружаются на Семьдесят второй у реки и ждут приказаний. Ты направил еще три машины?

О’Наска. Да, сэр. Они стоят в пределах одного квартала.

Финили. Блокировать Семьдесят третью. Поставить машины поперек улицы — одну у Ист-энд, другую у Йорк-авеню.

О’Наска. Понял.

Финили. Пусть ребята из Г-3 остаются там, где они сейчас. Отправь им на подмогу третью машину.

О ’ Наска. Ясно.

Финили. Так, в здании должны быть жильцы.

О’Наска. Да, сэр. Сейчас, конечно, праздники, и многие разъехались, но кто-то должен быть, швейцар, техник, парень, пославший сообщение, и, наверное, кое-кто еще.

Финили. Свяжи меня с дежурным сержантом Двести пятьдесят первого участка. Не знаешь, кстати, кто он?

О’Наска. Мой брат, сэр.

Финили. Шутишь?

О’Наска. Никак нет, сэр. Он действительно мой брат.

Финили. Как там у них с дисциплиной?

О’Наска. Круто. Капитан Делани живет в соседнем доме. Он днюет и ночует в участке, даже когда его дежурство кончается.

Финили. Не тот ли самый Делани, которого зовут Железный?

О ’ Н а с к а. Именно он.

Финили. Чудеса да и только! Свяжи меня с ним. Пора и ему выходить на сцену.

О ’ Н а с к а. Сию минуту, лейтенант.

3.19.26.