— Возьми меня с собой.

— Не могу.

— В тебе ни капли жалости.

— Что верно, то верно. Ни капли.

— Ну что ты за человек, Джонни? И что у тебя на уме?

Мэри медленно, с недоумением отстранилась. Потом дернула молнию его куртки, сунула за борт руку, вынула из кармана автоматический пистолет. Словно загипнотизированная, уставилась на отливавшее синевой оружие.

— В этом нет ничего плохого, милая Мэри.

Снова нырнув рукой к нему в карман, девушка достала глушитель; в глазах ее появились тревога и страх.

— Глушитель… Правда? — прошептала она. — Убивать людей так, что никто не услышит?

— Я же сказал, что не собираюсь делать ничего плохого. Мэри, милая…

— Знаю, знаю… Ты и не можешь сделать плохое, Джонни. Но я… я должна рассказать папе…

— Если хочешь погубить своего отца, ступай! — Харлоу понимал, что слова эти звучат грубо, но не мог придумать другого способа повлиять на нее. — Валяй!

— Погубить моего… Что ты имеешь в виду?

— Мне нужно кое–что сделать. Если твой отец узнает, он помешает мне. Шеф потерял уверенность, понимаешь? Я же, вопреки всеобщему мнению, ее не терял.

— Но что значит — погубить его?

— Мне кажется, он не перенесет смерти твоей матери.

— Моей матери? — Мэри смотрела на парня полными тревоги глазами. — Но моя мама…

— Твоя мать жива. Думаю, что смогу узнать, где она. Если получится, поеду и заберу ее оттуда сегодня жe вечером.

— Ты уверен? — Девушка тихо заплакала. — Ты уверен в этом?

— Уверен. Мэри, милая…

— Но для таких дел имеются власти, Джонни.

— Нет. Конечно, я мог бы подсказать, как найти ее, но полиция никогда не воспользуется таким советом, полиция может действовать только в рамках закона.

Инстинктивно взгляд Мэри оторвался от лица парня и уткнулся в оружие, которое она все еще держала в руках. Харлоу мягко взял пистолет и глушитель, снова спрятал их в карман куртки.

Девушка испытующе смотрела ему в глаза.

— Возвращайся скорее, Джонни!

— Я всегда буду возвращаться к тебе, Мэри.

Она попыталась улыбнуться сквозь слезы, но это у нее не вышло.

— Опять отшучиваешься?

— Нет, на сей раз серьезно. — Харлоу поднял воротник, сбежав по ступенькам в темень и дождь. Ушел и ни разу не обернулся.

Менее часа спустя Харлоу с Джанкарло сидели в уютных креслах в технической лаборатории. Гонщик перебирал толстую пачку глянцевых фотографий.

— Фотограф из меня — хоть куда, — сказал он, усмехаясь.

Джанкарло кивнул.

— Согласен. Все ваши сюжеты весьма любопытны. Документы Нойбауэра и Траккиа, увы, несколько сбивают нас с толку, но это придает всему делу тем больший интерес. Не так ли? Это не значит, что Джекобсон и Макелпайн не представляют интереса. Отнюдь! Вы знаете, что за последние шесть месяцев Макелпайн выплатил 140 тысяч долларов?

— Я догадывался, что сумма большая, но чтобы настолько! Даже для миллионера такой урон весьма чувствителен. Есть ли шансы узнать, кого босс наш так осчастливил?

— В данный момент шансы равны нулю. Судя по номеру, счет из Цюриха. Но стоит представить доказательства, что выплата связана с преступными действиями, особенно с убийством, и швейцарские банки не станут скрывать имя получателя.

— Доказательства они получат, — сказал Харлоу.

Джанкарло посмотрел на него задумчивым взглядом и, помедлив, согласно кивнул.

— Не сомневаюсь. Что же касается Джекобсона, то он, похоже, самый богатый механик Старого Света. Список адресов — описок ведущих букмекеров.

— Ставит на лошадей?

Джанкарло снисходительно поддел взглядом Харлоу.

— Проще простого. Все видно по датам. Каждый вклад в банк — через два дня после очередных гонок Гран—При.

— Ну и ну! Предприимчивый малый наш Джекобсон! Научился использовать самые соблазнительные перспективы… Вы не находите?

— Угу. А фотографии можете взять. У меня есть дубликаты.

— Большое, большое спасибо. — Джонни протянул ему назад пачку. — У меня нет ни малейшего желания попасться с этой дьявольщиной.

Поблагодарив еще раз Джанкарло за работу, Харлоу простился и направился прямо в полицейский участок. Дежурил все тот же инспектор. Однако от его добродушия не осталось и следа. Вид у полицейского был мрачный и недовольный.

— Ну, как поживает наш Луиджи Легкая Рука? — спросил Харлоу. — Раскололся?

Инспектор мрачно покачал головой.

— Увы, коноплянка потеряла голос.