улыбке и наклоняется вперед, снова настаивая. Я вытираю пот со лба тыльной стороной

ладони. В этот момент мы как неуклюжие американцы на их первой бизнес встрече с

японцами, отвечая на все неизвестное неуверенным приветственным поклоном.

– Сядь!
– говорю я слишком громко, с силой нарушая наше взаимное очарование.

Мы одновременно садимся. Мози уверенно шлепается на стул, с расслабленным

выражением на лице. Я подворачиваю юбку как потная, нервозная секретарша, словно мы

поменялись ролями и он здесь, чтобы провести со мной собеседование.

– Я пришел подписать бумаги. Я хочу остаться.

– Ты можешь это сделать. С этим порядок. Но ты всегда должен придерживаться

правил. Это единственная возможность, чтобы эта программа работала. И это единственная

возможность для тебя остаться в ней. - добавляю я. Я делаю ударение на том, на сколько для

него важна эта процедура. Без этого мы разбежимся.

Он снова кивает и немного оттягивает шапочку на затылок, используя обе руки. Кольца.

Они мерцают и подмигивают мне на его теплой коричневатой коже. Он опускает одну руку и

потирает подбородок, массируя кожу большим и указательным пальцем. Он наклоняется

вперед и его ноги раскрываются в виде широкой буквы V, а локти располагаются на коленях.

– Понял, - говорит он и облизывает языком свои белые зубы.

Я чувствую его язык во всех местах, где не должна его чувствовать. Я чувствую этот

проклятый язык на всем пути к моим ногам. Я хочу облизнуть эти зубы.

– Вы видели эскиз картины, которую мы рисовали вчера?
– его глаза загораются и

светятся при упоминании об этом.

– Боже мой, она великолепна! Бесспорно. Лучшая работа, которую я когда-либо видела.

– я не хочу быть такой прямолинейной, но мне сложно остановить поток слов. Его талант

заслуживает восхищения.
– Я серьезно. Даже эскиз сам по себе можно повесить в галерею.

Он улыбается моему комментарию и выглядит очаровательно робким. Он ничего не

добавляет. Только улыбка и молчание. И он смотрит на меня так, как мужчина смотрит на

женщину. Не так как несовершеннолетний преступник смотрит на назначенного судом

социального работника. От его взгляда мне хочется краснеть. Но я слишком опытна для этого.

Я не буду соблазнена и отодвинута от своей миссии.

– Ты всегда был художником? Ты хорошо натренирован или у тебя природный талант?

– Я всегда рисовал. Это помогало мне не сойти с ума, когда остальное дерьмо не

помогало. Его упоминание о прошлом резко возвращает меня в настоящее. У меня здесь есть

над чем поработать и я действительно хочу, чтобы он добился успеха. Я должна дать ему

знания и уверенность, которыми он сможет воспользоваться в обществе, когда покинет это

место. Я знаю, что хороша в этом. Он нуждается в моей помощи, и я более чем готова помочь

ему через все это пройти. Несмотря на его внешность, есть границы, которые я бы никогда не

переступила. Я должна найти себе друга по сексу, чтобы свести на нет все это сексуальное

напряжение.

– Я получила твою записку, так что я сама заполнила анкету. Все что мне нужно, это

твоя подпись.
– я роюсь в столе и затем протягиваю ему папку.

Он крутит ручку в руке, прежде чем ставит подпись. Он показушник, этот парень

постоянно пытается произвести впечатление. Его подпись стилизована и он ставит крест

после Роблес вместо того, чтобы написать «Круз».

– Это твоя настоящая подпись?

– Да, мэм, боюсь, что так.

Ой, значит, сегодня он отвечает на мои вопросы. Когда появляется возможность …

– У тебя есть какая-нибудь система поддержки? Члены семьи, с которыми ты

поддерживаешь связь?

– У меня есть друзья. Я не знаю где в данный момент моя мама. Знаю, что у меня есть

родственники в Мехико, но я не поддерживаю с ними связь.

– Здесь мы предлагаем групповую терапию два раза в неделю. Это действительно

прекрасная возможность. У нас также есть программа по предоставлению покровителя

(спонсора), так что, если ты хочешь, мы можем пристроить тебя к кому-нибудь.

Он стягивает шапочку и его блестящие, черные волосы падают на его плечи.