знаешь что? Он хотел этого. Он не просто был готов принять это. Он хотел этого, Лана.

Потому что это было частью тебя.

– Очень хорошая попытка, Лекс. Но я все равно не выхожу за него замуж. Я вылетаю

завтра дневным рейсом. Твоя задница встретит меня или нет?

– Конечно же, я встречу тебя. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива.

Я отключаю телефон и бросаю его на кровать. Я удивлено смотрю на уведомления о

голосовом сообщение, так как не знала о его существовании. Проверяю номер и это Мози.

Проверяю время отправки и вижу, что оно пришло прошлой ночью. Он оставил мне голосовое

сообщение, пока я спала в постели рядом с ним. Я нажимаю кнопку и медленно подношу

трубку к уху - затем бросаю ее вниз, словно она обжигает. Я не хочу слышать, что он будет

говорить. Нет никакого оправдания тому, что он не сказал правду и не был честным.

Используя гостиничный телефон, я заказываю стэйк, а затем бутылку Мерло. Если

Мирамонтес по-прежнему платит, у меня будет последний ужин за их счет. Переключаю

каналы, пока не нахожу старый фильм, классику с молодым Клинтом Иствудом. Я заряжаюсь

энергией благодаря ужину, а затем заказываю шоколадный торт с мороженым. Я могла бы

спуститься вниз и зависнуть в баре гостиницы, возможно даже поохотиться за случайным

сексом. Но я слишком несчастна и зла. Я решаю принять горячую ванну. Ненавижу

гостиничные ванны, потому что не могу заставить себя не думать о разных микроорганизмах.

И под микроорганизмами я имею в виду действительно гадкие вещи принадлежащие другим

людям. Сначала я вычищаю ванну голубым гостиничным гелем и мочалкой, а затем наполняю

ее до краев горячей водой. Я отмокаю в течение часа, пока моя кожа не становится разбухшей, гладкой и похожей на кожу трупа.

Я втираю лосьон от кончиков пальцев ног и продолжаю до самого лица. Он какой-то

обжигающий и смутно пахнет аммиаком и цветочным освежителем воздуха. От лосьона у

меня слезятся глаза. Я оборачиваю свои влажные волосы полотенцем и надеваю банный халат.

Замечаю, что их два. Я никогда не увижу Мози в одном из них. Торт и мороженое на

журнальном столике и мороженое превратилось в суп. Поднимаю чашку и все равно выпиваю

его. По крайней мере, мороженое не лжет мне. Съедаю торт за четыре подхода до нелепости

наполненной вилкой. Вероятно он размазался по всему лицу, но я упиваюсь обжорством.

Я плюхаюсь на кровать и переворачиваюсь на спину. Хватаю телефон, нажимаю кнопку

воспроизведения и слушаю его голосовое сообщение.

Лана, ты спишь и выглядишь чертовски милой. Даже несмотря на то, что ты

обслюнявила подушку и чуть не заехала мне коленом по яйцам. Я не хочу пугать тебя, но я

так же не хочу отбросить коньки, не объяснив тебе некоторые вещи. Вопрос, который ты

всегда задавала о подпольной группе художников – ответ «да». Я не могу сказать тебе

больше, потому что поклялся держать это в секрете. Но мне не нравиться хранить от тебя

секреты, так что, когда-нибудь я расскажу тебе об остальном. Еще один факт, о котором,возможно, ты уже знаешь. Мирамонтес – мой отец, биологический отец. Он приехал и

нашел меня, когда мне было тринадцать. Хотел забрать меня, угрожал убить, если я с ним

не пойду. Он не стал отвечать на мои вопросы о Бризе или о том, что он конкретно сделал.

Я знал, кем он был и это противоречило всему во что я верил. Я послал его на хер и он сказал, что убьет меня. Я пришел бы к Бризе раньше, если бы знал насколько она плоха.

Единственное, что я смог узнать, когда начал искать, что у него были строительные

комплексы в Хуаресе, Тихуане и Мехико. Я прошу прощение за то, что так долго тянул, чтобы рассказать тебе об этом. Я хотел быть тем, кем ты хотела меня видеть, возможно, больше, чем хотел быть самим собой.

Так что, если я отброшу коньки, деньги на твоем счету. Они чертовски грязные и

запятнаны кровью – но потрать их на детей, которые в этом нуждаются. Никто не