Хонсю наблюдал, как его телохранитель без всякой пощады расправляется с врагом. Его мастерская техника боя казалась знакомой, и через мгновение Хонсю узнал этот стиль: точные, выверенные удары, идеальное воплощение всего, чему учили Адептус Астартес… именно так сражался бы воин из Ордена Ультрамаринов.

Когда расстреливать простых смертных из болтера стало слишком скучно, Хонсю взялся за топор и теперь прокладывал сквозь строй врагов окутанную криками просеку. По правде сказать, интереснее бой от этого не стал, но хотя бы крови стало побольше. При каждом ударе топор рычал, обитающая в нем демоническая сущность впитывала души умирающих и пировала кровью из их разрубленных тел. Собранная страшным лезвием жатва была обильной, но, несмотря на невозможность победы, солдаты в голубой униформе все равно не отступали. Хонсю не впечатлило их умение сражаться, но восхитило их мужество.

Он высвободил топор из золотого нагрудника какого-то офицера, и оружие выразило свое возмущение зыбким образом мертвых глаз, проскользнувшим по гладкой поверхности лезвия. Дрожь ярости передалась от оружия рукам, и Хонсю огрызнулся, усилием воли стараясь утихомирить демона, обитавшего внутри топора.

По всей станции какофония боя постепенно стихала, и Хонсю знал, что битва скоро закончится его победой. Уже предвкушая ее сладкий вкус, он вдруг заметил какое-то беспорядочное движение в конце одного из коридоров, подобно спицам колеса соединявшего внешнее кольцо платформы с ее центром. Один солдат нес на плече короткий обрубок трубы, а другой загружал в нее оперенный снаряд.

Такое безрассудство почти заставило Хонсю засмеяться, но затем он понял, что взрыв подобного снаряда неизбежно вызовет декомпрессию во всем внешнем кольце платформы, и всех, кто там находится, просто вышвырнет в открытый космос.

Он попытался сдвинуться с места, но не смог: тело отказывалось слушаться, а в руках по-прежнему содрогался боевой топор, чей непокорный дух решил схлестнуться с волей своего хозяина. Хонсю в ярости уставился на собственное оружие.

— Сейчас уж точно не время! — сжав зубы, прорычал он, пытаясь загнать демоническую сущность обратно в тускло мерцающее лезвие.

Там, где стояли солдаты, вдруг возникла вспышка света, сопровождавшаяся дымом и грохотом, и, хотя это было физически невозможно, Хонсю ясно увидел, как в его сторону мчится остроносый снаряд.

Демон сдался и спрятался обратно в оружие, но Хонсю понял, что все равно уже слишком поздно: от снаряда ему не увернуться. Он выставил перед собой руку в отчаянной попытке защититься.

Снаряд сбил его с ног, и он почувствовал, как некая страшная паразитическая сила поднимается внутри него, как будто омерзительное, темное существо вдруг впитало в себя часть его жизненной силы. Он сильно ударился головой о стену, но все же заметил, что раскаленные стабилизаторы снаряда глубоко погрузились в покрывшееся рябью серебро его руки — той самой руки, которую он забрал у сержанта-Ультрамарина.

В глубине конечности пульсировал свет — трепещущие отблески энергии, плод технологии, созданной в давно забытые времена расой столь зловещей, что его собственные преступления по сравнению с их злодеяниями казались мелкими шалостями. На его глазах огненно-рыжий контур с шипением окружил ту часть снаряда, что осталась торчать из руки, и она с металлическим звоном упала на палубу.

Хонсю с изумлением уставился на безупречно целую поверхность протеза, но солдаты, удивленные не меньше, чем он, снова заряжали оружие, и ему пришлось отвлечься на них.

Он с трудом встал на ноги, но сразу же понял, что торопиться некуда: свежерожденный одним прыжком настиг гвардейцев и уже расправлялся с ними. До сих пор Хонсю доводилось видеть в смертоносных движениях свежерожденного только механическую точность Астартес, хоть и приправленную патологическим удовольствием, которое осудил бы любой космический десантник. Но в этот раз его телохранитель дрался с животной свирепостью, и каждый удар, наносимый с лаконичной эффективностью, нес в себе мучительную смерть. Не было сделано ни одного лишнего движения, ни в одну атаку не было вложено больше силы, чем необходимо, и ни одна брешь в обороне противника не осталась незамеченной. Всего через несколько секунд солдаты были мертвы, и бой закончился.

Хонсю присоединился к свежерожденному, стоявшему среди учиненного им побоища, а подоспевшие Железные Воины перекрыли связующий коридор. Подрывники, вооружившись снарядами направленного действия, прошли дальше по коридору и начали подготовку к взрыву, который снесет двери в центральную часть платформы. Еще несколько минут — и вся станция будет у них под контролем.

Чувствуя, как неприязнь к свежерожденному отступает под влиянием недавно увиденного боя, которым существо явно наслаждалось, Хонсю положил руку ему на плечо.

— Ардарик Ваанес хорошо тебя обучил, — похвалил он.

Ардарик Ваанес склонил голову в сторону последнего выжившего гвардейца. Лицо мужчины было покрыто слезами и кровью, глаза бессмысленно смотрели в пустоту, а голова тряслась. Кадарас Грендель стоял, угрожающе расправив плечи и всем своим видом выражая вызов, который он бросил соратнику.

— Он уже мертв, — сказал Ваанес.

— Что?

— Я говорю, он уже все равно что мертв. Он больше не представляет угрозы.