Через несколько месяцев после запуска ракет от высокого уровня радиации погибла даже инопланетная растительность, все признаки жизни на планете исчезли, и, лишившись атмосферной защиты, она оказалась во власти космического холода.

Теперь это был голый, безжизненный каменный шар, и о том, что здесь когда-то жили люди, говорили только почерневшие, похожие на скелеты руины городов, затерявшиеся среди выжженной пустыни.

Серебристый челнок спускался к объятой вакуумом поверхности планеты. Хотя теперь это был необитаемый мир, челнок сопровождала эскадрилья «Мародеров» и «Рапторов». Пилот начал заход на посадку, тормозные двигатели взревели, выдвинулись посадочные опоры, и челнок приземлился среди мертвой растительности и обгоревших стволов инопланетных деревьев. После того, как параметры окружающей среды были проверены зондом, люк открылся, и на поверхность выдвинулся тяжелый трап. Со всеми предосторожностями (ибо никто из прибывших не мог гарантировать, что пребывание на планете безопасно) первым высадился взвод техногвардейцев Адептус Механикус; каждый из них был облачен в тяжелый защитный костюм для работы в агрессивной среде, внешним видом и свойствами напоминавший терминаторскую броню Адептус Астартес.

Затем по трапу спустился человек, поверх защитной брони которого развевались алые одеяния с черно-белым изображением шестерни — символа Адептус Механикус.

Это был магос Локард, и раньше ему уже доводилось посещать этот мир.

Быстрыми и точными жестами Локард приказал техногвардейцам взять пробы мертвой растительности и скрытой под ней почвы. Из челнока выгрузились землеройные машины и кернователи и под руководством Локарда приступили к сбору информации, которая позволила бы определить причины разразившейся здесь катастрофы.

Несмотря на обширную аугментацию его тела, Локард сохранил в себе немало человеческого, и судьба, постигшая этот мир, вызывала в нем грусть. Как и многие другие, он боролся за спасение планеты, и вторжение было остановлено в значительной степени благодаря его усилиям.

Теперь же эта победа обратилась в прах, и Локард чувствовал, как внутри него поднимается злость.

Тот, кто сотворил такое, дорого заплатит за содеянное.

К Локарду подошел один из техногвардейцев.

— Милорд, мы нашли это.

Локард последовал за солдатом; пробравшись через кучи пепла, оставшиеся от растений, они, наконец, вышли к искомому месту. Хотя сейчас жизнь на планете отсутствовала, с поверхности в космос исходил постоянно повторяющийся сигнал, еле слышный, но настойчиво требующий внимания.

Покров мертвой растительности уменьшился, и Локард заметил, что они спускаются в глубокую траншею, прорезанную в почве чем-то упавшим с небес.

— Это здесь, милорд, — сказал, почтительно отступая, техногвардеец.

Магос увидел серебристый цилиндр длиной около десяти метров, поверхность которого покрывали вмятины. Орбитальная ракета, хотя ауспексы в экзо-броне магоса показывали, что в ее боеголовке не было заряда. Именно отсюда и шел сигнал, и Локард понял: кто-то хотел, чтобы они нашли этот снаряд.

Пройдя вдоль цилиндра к боевой части ракеты, он отсоединил крепления кожуха с помощью инструментов, размещенных в экзо-броне, и отбросил его в сторону. Глазные имплантаты Локарда без труда различили, что скрывалось в темном нутре боеголовки. Нахмурившись, он потянулся за предметом, лежавшим внутри.

Обернувшись к техногвардейцу, он передал ему помятый и поцарапанный шлем, один из окуляров которого был разбит. Темно-синий шлем был отмечен символом, хорошо известным Локарду.

Перевернутая омега, символ Ордена Ультрамаринов Адептус Астартес.

— Я не понимаю, — сказал техногвардеец, вертя шлем в руках.

— Я тоже, — ответил Локард и направился обратно к челноку. — По крайней мере, пока.

— Но что тут случилось? — спросил техногвардеец, следуя за магосом.

— У этого мира есть название, солдат, — резко отозвался Локард. — Здесь погибли граждане Империума.

— Прошу прощения, милорд, я не хотел показаться непочтительным. Как же он назывался?

Локард помолчал, окидывая взором изуродованную пустыню — все, что осталось от некогда гордой планеты, выстоявшей перед угрозой тиранидского вторжения.

— Он назывался Тарсис Ультра.

Бар был полон людей, и воздух, просто кипящий от возмущения, казалось, окатывает бурлящими волнами тело Ганнона Мербала. Он прямо-таки осязал ненависть к тому, что воплощает, в каждом приглушенном шепоте, каждом настороженном, а порой и явно угрожающем взгляде. Солдат поднял стопку, стоящую перед ним, и одним глотком приговорил обжигающее пойло.

Грубая выпивка опалила его глотку, и Мербал закашлялся, на секунду задумавшись, а не подмешал ли ему этот угрюмый ублюдок за барной стойкой прометия, так, шутки ради. Затем солдат грохнул стопку обратно на мятую металлическую поверхность стола и посмотрел прямо в желтые глаза бармена, пытаясь отыскать в них подтверждение своим догадкам.