В XII–XIV вв. в Шотландии не было ничего похожего на коммунальное движение и вообще сколько-нибудь крупных городских волнений. Бурги соблюдали еще большую покорность короне и сеньорам, чем в Англии, и вполне довольствовались своими привилегиями. В XIII в. мэр был у одного Берика, {307} но в XIV в. и другие бурги получили частичное самоуправление. Городские советы, состоявшие почти сплошь из членов торговых гильдий, отныне избирали олдерменов или провостов — под бдительным надзором короля или иного сеньора. Шотландские города были надежным оплотом королевской власти, которая весьма дорожила своими бургами. Этот союз ярко проявился в эпоху войн за независимость и стал одним из условий победы шотландцев.

Сразу несколько веских причин побуждают обратить особое внимание на историю церкви в Шотландии. Во-первых, ее исключительная роль в общественно-экономическом развитии страны, в ходе феодализации, освоении земель, а также в культуре. Во-вторых, большое число уцелевших средневековых документов имеют церковное происхождение и содержание: древнейшие хартии шотландских королей обращены к духовенству; из известных грамот Малколма IV (1153–1165) более 75% выдано в пользу клира. {308} В-третьих, как мы видели, церковное держание по ряду признаков существенно отличалось от светского. В-четвертых, шотландская церковь занимала уникальное положение не только на Британских островах, но и во всем католическом мире.

В середине XIII в. шотландец Уильям Бернэм, студент Оксфордского университета, изучая труды английского хрониста Уильяма из Малмсбери и дойдя до описания собора 1072 г., который разделил всю Британию между архиепископами Кентербери и Йорка, пометил на полях книги: «salva Ecclesia Scoticana» (кроме Шотландской Церкви). {309} Английские прелаты выдвигали подобные притязания потому, что Шотландия была единственной страной в Европе, не имевшей духовного примаса. Из двенадцати равноправных диоцезов два подчинялись иностранным митрополиям (Гэллоуэй — Йорку, а Островное или Содорское епископство — Нидаросскому архиепископу в Тронхейме, Норвегия). Но остальные десять — Сент-Эндрюс, Глазго, Данблэйн, Данкелд, Брихин, Эбердин, Росс, Морей, Кейтнесс и Аргайл — находились в привилегированном положении.

Еще в 1176 г. папа Александр III буллой «Super anxietatibus» воспретил королю Англии Генриху II вынуждать шотландских прелатов к присяге, а архиепископу Йоркскому — осуществлять какие-либо духовные права над ними. {310} В 1192 г. последовала булла Целестина III «Cит universi», провозгласившая шотландскую церковь «особой дщерью» Рима (filia specialis). {311} Это означало, что епископы могли, как прежде, посвящать друг друга в сан и держать ответ только перед самим понтификом или его легатом безо всяких посредников (nullo medio). Такой порядок впоследствии неоднократно подтверждался, в том числе всесильным Иннокентием III. Наконец, Гонорий III в 1225 г. предоставил епископам Шотландии право созывать провинциальный собор и избирать из своей среды «хранителя привилегий Шотландской церкви». {312}

Система диоцезов и приходов в основном сложилась к XIII в. Последними образовались епископства Аргайл (1180-е гг.) и Содор (с присоединением Гебридских островов в 1266 г.). {313} Иерархия была традиционной: епископства делились на архидиаконства, диаконства и приходы. Несмотря на формальное равенство всех епископов, диоцезы Сент-Эндрюс и Глазго заметно выделялись богатством и влиянием. В конце XV в. они были преобразованы в архиепископства, а в Сент-Эндрюс в 1410 г. возник старейший университет северной Европы (севернее Кембриджа). Обычная для Англии связь между черным и белым духовенством — существование монашеских общин при кафедральных соборах — в Шотландии встречалась только в двух случаях: в Сент-Эндрюс служили августинские каноники, в Уитхорне (Гэллоуэй) — премонстраты.

Хотя до XIII в. кое-где еще сохранялись полумонашеские килдейские общины {314} как память о древнем кельтском христианстве, новый этап монашеского движения, начавшийся в конце XI в., состоял в основании крупных аббатств, которые имели мало общего с суровыми и неимущими общинами раннего Средневековья. Многие монахи прибывали из Англии и с континента. В создании новых обителей и наделении их землей, угодьями и привилегиями участвовали и короли, особенно Дэвид I, и члены правящей семьи, и магнаты. К началу XIV в. общее число мужских и женских монастырей всех ведущих орденов, кроме картезианского, превысило восемьдесят. {315} Затем оно выросло, но все равно в несколько раз уступало Англии. Были представлены как чисто английский орден гилбертинцев, [75] так и отсутствующий в Англии — валлискаулианцев (от бургундского монастыря Валь-де-Шу), а также госпитальеры и тамплиеры.

Аббатства Шотландии не были столь грандиозны, как Клерво, Монте Кассино или Сент-Олбанс, но при скромных возможностях страны они были прекрасно обеспечены, в чем убеждает пример монастыря Линдорс. К самым видным и почитаемым относились: приорство Сент-Эндрюс, посвященное небесному патрону Шотландии Св. Апостолу Андрею; родовое аббатство Стюартов — Пэйсли; эдинбургское — Холируд; место коронаций — Скон; усыпальница королей — Данфермлин и три пограничных — Мелроз, Келсо и Джедборо. В начале XIII в. в Джедборо жило до пятидесяти монахов, в середине XIV в. в Сент-Эндрюс — около сорока. {316} Для сравнения: прославленные английские монастыри Кентербери и Риво в 1165 г. насчитывали по сто сорок монахов каждый, не считая «братьев-мирян». {317}

Главная церковная подать, десятина, взималась в Шотландии, вероятно, с IX в., но регулярно — лишь с XII. Иногда по желанию дарителя церкви предоставлялась «вторичная десятина» (decima secunda) — дополнительная доля с каких-либо продуктов или платежей, в ряде случаев — 1/8. {318}

Одним из источников обогащения монастырей стала апроприация, т. е. приписка к ним приходских церквей со всеми правами и доходами «для собственных нужд» (ad proprios usus). Линдорс обладал шестнадцатью такими приходами, в том числе двумя английскими, тогда как аббатства того же тиронского устава Келсо и Арброт имели соответственно 23 и 34 приходские церкви. Накануне Реформации шотландским монастырям принадлежало почти 90% приходов своей страны, английским — лишь около одной трети. {319}