Приглашение Мака застало ее врасплох, голос его был напряжен. Сара взглянула на него, но не успела она определиться с ответом, как в стеклянных дверях появилась Моника с подносом, на котором стояли чашки. За ней вошел Фредо: он нес серебряные кофейнички из сервиза. Едва они вышли на террасу, как Сара вскочила на ноги. Приглашение Мака, вдобавок к другим событиям дня, переполнило чашу и окончательно вывело ее из равновесия.

— Как Крис? Я могу чем-то помочь? Мне ужасно неловко. Не знаю, что сказать. — Она запнулась.

Моника поставила поднос.

— Ради бога, не говори ничего. Ты не виновата, а с Крисом все будет в порядке. Фредо уложил его в постель, пусть проспится. Так, ты будешь черный или с молоком?

— Где трюфели к шампанскому? — спросил Мак, глядя на поднос.

Прежде чем подбросить Питера к отцу, Дженни Бек сказала ему, что планирует заглянуть в «Утку и селезня» на воскресный ланч, полакомиться запеченным цыпленком. Паб находился у реки, кормили там превосходно, и по воскресеньям там частенько играл ансамбль — обычно блюз и спокойную музыку, в хорошую погоду на солнышке. В такое место приглашают, если хотят произвести впечатление. Мужчины приводят сюда женщин на первое свидание.

Дженни повторила Питеру три раза, куда направляется, чтобы у него не вылетело из головы. Подъехав к дому Тони, она не вышла из машины, но убедилась, что он видит, как она машет ему с подъездной дорожки, словно член королевской семьи. При полном макияже, с пышной укладкой феном, в блузке с глубоким вырезом и с толстым слоем помады, она устроила ему настоящее представление. Пусть поймет, кого теряет. Ублюдок.

Естественно, она и не собиралась в паб в одиночку. План был такой: взять напрокат видеокассету, приготовить замороженный обед в микроволновке и провести остаток дня, загорая в патио, слушая плеер или листая журнал.

Когда Тони привез Питера домой, было уже почти восемь часов. Питер пробурчал «привет», выудил банку колы из холодильника, пакетик сырных чипсов из кладовки и поплелся наверх в спальню.

— Своего любовничка сегодня не притащила? — спросил Тони, нервно рыская взглядом по кухне.

Дженни зажгла свечи, приняла ванну и надела струящееся прозрачное платье, которое не оставляло места воображению. Она понимала, что с той самой секунды, как Тони ввалился в кухню через заднюю дверь, он не сводил с нее глаз.

— Даже если и притащила, Тони, тебе-то какое дело?

— Ты все еще моя жена, Джен, ты знаешь, — произнес он, выпрямляясь и расправляя плечи.

Дженни фыркнула.

— Но ты и не вспомнил об этом, когда спутался с этой шустрой сучкой, не так ли?

Тони обиделся.

— Тогда все было по-другому, цветочек, и неужели мы не можем забыть об этом? Седина в голову, бес в ребро, кризис среднего возраста и все такое. Я-то думал, мы сможем остаться друзьями.

Дженни открыла холодильник и плеснула себе довольно щедрую порцию рома с колой.

— Да что ты говоришь, значит, вот в чем дело? Друзьями? Никто из моих друзей не относится ко мне так, как ты, Тони. Хочешь сказать, что ты совершил ошибку, переселившись к ней, или играешь на два фронта? — Она говорила совершенно ровным голосом.

Тони смущенно переминался с ноги на ногу: его не пригласили, не предложили сесть и не угостили выпивкой.

— Что если я отвечу «да», Джен?

Она бросила в высокий бокал пригоршню льда. Лед в коле зашипел и потрескался.

— Попробуй.

Тони еще раз оглядел кухню, будто боялся, что среди огнеупорного пластика и медных безделушек притаился снайпер, держа его на прицеле.

— Лучше не буду, — произнес он и очень медленно попятился из кухни.

Убедившись, что он ушел, Дженни Бек расхохоталась. Впервые за много месяцев она почувствовала себя хозяйкой положения, и это было очень, очень приятное ощущение.

В семь утра в понедельник Крис Коулбрук сидел за столом и завтракал. Вид у него был не очень.

— Пищевое отравление, — пробормотал он и поежился.

Сара протянула ему еще один стакан воды, бросила рядом две таблетки парацетамола и налила себе чай.

— Крис, мне все равно, что ты скажешь. Ты напился, нажрался, как свинья. До беспамятства. Никогда в жизни мне не было так стыдно. Только представлю, как кто-то убирал за тобой в камине. Я в шоке. Моника вела себя потрясающе. Надеюсь, ты позвонишь ей и извинишься за свое поведение?

Он посмотрел на нее сквозь слипшиеся веки. Вид у него был, как у очень злобной ящерицы.