Шрифт:
Вся проблема в том, что раньше я ни разу не был у Симбы в гостях. И папенька, кстати, не был, не пускали его.
Иногда мне кажется, что матушка ревнует папеньку к Симбе. Потому что Симба моложе матушки, а папенька так любит фильмы про маньяков, что и сам уже — практически маньяк.
Вот будет идиотизм, если я заявлюсь не туда. Дошагаю до нужного дома, отыщу нужную квартиру, а Симбы там нет. И никогда не было.
Между прочим, Симбе двадцать три года, а четвёртый по счёту дом — как раз под двадцать третьим номером.
И он последний на улице.
За ним начинается гора.
Я устал переть сумку, мне жарко, я решаю посидеть ещё немного на асфальте.
И вспомнить, куда идти дальше.
В доме четыре подъезда. Вход в них со двора, но с улицы видно, что подъезда именно четыре, а не три или пять.
Кинул бы мне кто-нибудь клубочек, а я б ухватился за ниточку.
Ау, Симба, ты где?
Моя сумасшедшая тётка по-прежнему не отвечает.
И я абсолютно не помню, что ещё говорила матушка, — скорей всего, она просто побежала одеваться, чтобы не опоздать на самолёт.
Мне становится тоскливо, я могу просидеть здесь не то что до позднего вечера, но и всю ночь, до завтрашнего утра.
Пока Симба не вздумает выйти на улицу и не наткнется на меня.
Может, лучше действительно вернуться домой, а к Симбе поехать завтра?
Загодя положив бумажку с адресом в карман.
Это уже не конфликт адресов, гораздо хуже.
Дистенциальный коблоид оказался круглым идиотом.
В поле зрения внезапно впархивает крупная, странно серебристая бабочка. Я никогда таких не видел, хотя вообще-то я не большой специалист по этим тварям. Знаю, что они зовутся чешуекрылыми, — рассказывали на биологии. Но там о многом рассказывают, от скелета до сперматозоида.
Бабочка садится на краешек сумки и сидит, медленно подрагивая крыльями.
Её длинные чёрные усики шевелятся, будто она к чему-то принюхивается.
А потом она взлетает и начинает кружиться надо мной, и я вдруг встаю и вскидываю сумку на плечо.
Бабочка летит к дому номер двадцать три, и я иду вслед за бабочкой.
Мне кажется, я знаю, как быть дальше.
Какой подъезд мне нужен — третий.
Бабочка летит впереди, я иду вслед за бабочкой, хотя даже не смотрю на неё.
Во дворе поворачиваю к третьему подъезду.
Бабочка поворачивает туда же.
Матушка с папенькой уже совершенно точно в воздухе, мне становится грустно, на самом деле я бы хотел искупаться в море.
А мне придётся две недели торчать у сумасшедшей тётушки, покрасившей волосы в красный цвет!
Всё бы отдал, чтобы такое проделала матушка! Вот было бы прикольно!
Бабочка уверенно летит к третьему подъезду, а потом взмывает вверх.
Я стою посреди двора, задрав голову, и считаю этажи.
Первый. Второй. Третий…
Четвёртый. Пятый. Шестой…
Бабочка еле различима, я щурю глаза, и мне кажется, что она на уровне восьмого этажа.
Видно даже окно, возле которого она машет серебристыми крылышками. Да нет, это глюки, на таком расстоянии ворону ещё можно рассмотреть, а бабочку — нет!
И всё же мне надо подняться на восьмой этаж, а для этого проникнуть в подъезд.
На двери кодовый замок, но дверь, по счастью, открыта.
Остальные подъезды накрепко заперты.
Кто-то шёл в магазин и не захлопнул входную дверь.
Наверное, та бабулька, что нырнула в продуктовый.
Я вхожу в подъезд и направляюсь к лифту.
Лифт исправен, и меня это радует, несмотря на то что лифтов я боюсь — раз застрял в собственном подъезде и торчал там два часа. Постоянно нажимал на кнопку, и мне говорили, что скоро меня выпустят. Похоже, у диспетчеров был обед, и выпустили они меня лишь после того как всё доели. А я последние полчаса лез на стенки — жутко хотелось в туалет…
Я выхожу на восьмом этаже и тупо оглядываюсь по сторонам.
Здесь четыре квартиры, можно, конечно, трезвонить во все по очереди и повторять: «Извините, я ошибся!»
В какой-нибудь из квартир обязана обнаружиться тетушка.
Эта глупая бабочка могла бы влететь в подъезд и помаячить перед нужной дверью, да только бабочки уже и след простыл.
Мне предстоит выкручиваться самому.
Я подхожу к правой двери, прислушиваюсь.
Тишина полная, но я вдруг чётко осознаю, что это именно то, что мне нужно. Дверь без номера.