Выражение лица одного из рэкетиров ясно говорило Гасану, что тот узнал Джафарова, но по каким-то соображениям решил не говорить об этом. И Гасан знал почему: рэкетир принял его за мента, а потому говорить правду ему было западло.

Ничего не добившись, Гасан вернулся к своей машине.

— Эй! — неожиданно услышал он, проходя мимо одной из большегрузных машин.

Гасан оглянулся и увидел между двумя машинами прячущегося парня. Не спеша подошел к нему.

— Сколько дашь, если я сдам тебе усатого? — спросил тот.

— Сто баксов! — предложил Гасан, всегда начинавший торговлю с минимальной цены.

— Двести, и он твой! — определил цену парень.

Гасан сразу все понял.

— Это он тебя так приложил?

— Ладно! — мстительно сказал побитый. — Давай сто баксов!

Гасан достал сто долларов и отдал побитому.

— Держи! Где он?

— Доверчивый! — удивился побитый. — Я парень быстрый, не боишься, что удрать могу?

Гасан показал ему рукоять пистолета.

— От пули еще никто не убегал.

— Вы убьете его? — загорелся побитый. — Третья машина от края — его! Здоровая фура! Ночью приехал, один! Только он уже бритый, усов при нем нет! Учтите!

— Один приехал? — растерялся Гасан, что теперь не у кого узнать о планах Джафарова. — Плохо!

— Он заплатил за десять дней! — сообщил новость побитый. — Значит, будет ночевать в машине! Все они так делают!

— А гостиница? — не понял его Гасан.

— Какая гостиница? — с досадой протянул побитый. — Говорю, в машине будет ночевать. Зачем за гостиницу платить? Мы берем в десять раз меньше.

— По-божески! — усмехнулся Гасан, обдумывая услышанную новость.

— Хотел бы я посмотреть, как вы его мочить будете, — вздохнул побитый, — но мне светиться нельзя: узнают парни, на перо посадят.

— Полетишь? — спросил Гасан, обдумывая, куда спрятать засаду.

— С пером в боку лишь во сне летают! — с горечью ответил побитый и исчез за машинами.

Это была удача, о которой нельзя было и мечтать…

Халилов, узнав об этом, тут же отбил победную реляцию Шукюрову, чтобы забить для себя одного все награды.

— Гасан! Это дело на тебе! — заявил Халилов Гасану. — Мне надо готовиться к дню рождения! На всякий случай познакомлюсь с Олегом. Его Джафаров не минует.

— Почему? — не поверил Гасан. — Джафаров понимает, что все его связи и дружков мы возьмем в оборот. Сегодня он уже убедился в этом на идиоте майоре. Джафаров не станет высовываться!

— Станет! — отрезал Халилов. — Олег единственный, кто может сделать ему выездную визу. Без него он тут же попадет к нам.

— Надо сделать другие фотографии! — заметил Гасан. — Джафаров уже без усов.

— Что? — поразился Халилов. — И ты только сейчас мне говоришь об этом?

— Я узнал это от того же человека! — заметил Гасан. — Сначала надо было обсудить, как устроить засаду… Да! — вспомнил он. — Я заплатил за сведения двести баксов.

— Включи в отчет, я подпишу! — успокоился Халилов.

Он знал, что Гасан поделится с ним лишними долларами.

Джафаров выбрал несколько филиалов крупных коммерческих банков, которые располагались на пустынных улицах.

Класть на счета крупные суммы было опасно: либо государственные чиновники вычислят его, либо мафиозные структуры.

А лишние неприятности были Джафарову ни к чему.

Поэтому он, использовав все три российских паспорта, положил на каждый счет по семь-восемь тысяч долларов.

Это было не бог весть что, но давало какую-то гарантию материальной независимости.

Закончив дела со счетами, Джафаров решил вернуться на стоянку машин, чтобы отогнать фуру по адресу, указанному в накладной.

Работодатель не должен страдать из-за своих работников.

Джафаров даже поехал на метро в сторону «отстойника», но дурное предчувствие его остановило.

«Предчувствие меня никогда не обманывает! — размышлял Джафаров, сидя на лавочке вестибюля станции метрополитена. — С одной стороны, я не боюсь мести побитого мальчишки, хотя он озлоблен донельзя. Но, с другой стороны, что ему мешает позвонить в милицию и сдать меня с потрохами. В милиции обо мне наверняка знают!»

Была еще одна причина, по которой Джафаров хотел вернуться за машиной: отогнав ее владельцу по указанному адресу, Джафаров собирался провести ночь в кабине. Ему очень не хотелось подвергать опасности доверчивых людей, поверивших ему и давших приют.