Лапидус, все еще отфыркиваясь от попавшей в рот воды, обречено вздохнул, узнав в рыбаке человека по имени Манго — Манго.

— Странно, — сказал Манго — Манго, когда Лапидус выбрался на берег, — сижу здесь два часа, а все еще не клюет!

Лапидус смотрел на Манго — Манго, который — в свою очередь — смотрел на Лапидуса.

Лапидус смотрел на Манго — Манго обреченно, он ожидал здесь, на этом берегу, встретить кого угодно, но только не Манго — Манго.

Манго — Манго смотрел на Лапидуса радостно, потому что еще утром он пообещал Лапидусу, что они встретятся.

Лапидус почувствовал, что ему внезапно стало трудно, практически невозможно дышать, что кто–то схватил его за горло и начал душить.

— Эй, селянин! — закричал Манго — Манго, отбрасывая удочку в сторону, — ты чего это тут затеял?

Лапидус ничего не затеял, он просто широко открывал рот, так широко, как это делала бы рыба, пойманная Манго — Манго и выброшенная на берег.

— Бедолага, — пробурчал Манго — Манго, подойдя к Лапидусу и присев на корточки. Лапидус, скрючившись, лежал на песке и все так же пытался набрать в легкие воздуха. Воздух не набирался, и в голове у Лапидуса повисла какая–то мерзкая гарь.

— Дернуло тебя родиться, селянин! — мирно проговорил Манго — Манго и внезапно сильно ударил Лапидуса по щеке. Голова Лапидуса дернулась, в легких что–то сильно щелкнуло и сразу же начал поступать воздух.

— Заработала машинка, — удовлетворенно кивнул головой Манго — Манго, садясь на песок рядом с Лапидусом, — говорили же тебе, сиди дома и не рыпайся!

— Не говорили! — прохрипел севшим голосом Лапидус.

— Говорили, не говорили, не говорили, говорили, — протянул на мотив какой–то дурацкой песенки Манго — Манго, и вдруг добавил: — Времени–то первый час уже, а я еще на уху не наловил!

Лапидус ничего не ответил, он лежал на спине и смотрел на небо.

По небу плыли облака. Белесые, стертые, растушеванные, почти что прозрачные. Все остальное было нежно–голубым, таким нежно–голубым, что опять стало трудно дышать.

— Не млей, — сказал Манго — Манго, — ты вообще какой–то очень трудный случай.

— Какой это я такой трудный случай? — возмутился Лапидус. — Я просто поехал искать работу, а вляпался черт знает во что!

— И во что это ты вляпался? — хитро прищурив правый глаз, поинтересовался Манго — Манго.

Лапидус глубоко вздохнул, почувствовал, что воздух уже без всякой натуги входит в легкие, выдохнул, почувствовал, что воздух так же легко выходит из легких, еще раз вздохнул и честно начал рассказывать Манго — Манго обо всем, что случилось с ним с того самого момента, как он вынырнул из подземного перехода.

— Полный бред, — сказал Манго — Манго, дослушавши историю Лапидуса до конца. Потом помолчал немного и добавил: — Может, тебе надо было ее трахнуть? — Потом еще помолчал и опять высказался: — Нет, она бы не дала…

— Ты псих! — сказал ему Лапидус.

— Я не псих, — убежденно возразил ему Манго — Манго, — я просто последний нормальный человек в этом безумном мире!

— Потому и играешь в подземном переходе? — спросил Лапидус.

— Могу и здесь сыграть, сказал Манго — Манго, — хочешь?

— Нет, — ответил Лапидус, — я хочу одного, понять, что происходит.

Манго — Манго начал хохотать.

Он громко хохотал и размахивал при этом руками, он бил себя кулаками в грудь, он хлопал Лапидуса по плечу и все хохотал, хохотал, хохо…

Лапидус не на шутку испугался этого хохота. Он попытался зажать Манго — Манго рот рукой, но тот чуть не цапнул его за палец, зубы Манго — Манго громко клацнули возле указательного пальца Лапидуса, и Лапидус отдернул руку.

Белесоватые, стертые, растушеванные, почти прозрачные облака все так же спокойно плыли по нежно–голубому небу.

Наконец, Манго — Манго успокоился и пристально посмотрел на Лапидуса.

— Ты все же псих, — сказал Лапидус Манго — Манго.

— Тебе надо было ее трахнуть, — радостно сказал Манго — Манго, — тогда бы ты не пытался понять, что с тобой происходит.

— Почему это? — спросил Лапидус.

— Потому что этого тебе никогда не понять, — вдруг очень серьезно ответил Манго — Манго, — и незачем стремиться это понять, сел в троллейбус — значит езжай, сел к бабе в машину — трахни ее!

— Они могли меня убить! — сказал печально Лапидус.