Шрифт:
На всякий случай Шу открыла шкатулку — вдруг там завалялось что-то кроме пыли. И вздрогнула: из-под крышки завоняло мертвечиной. Заклинание, оставленное Даймом, затрещало искрами. Темная магия! Она захлопнула шкатулку, чтобы не тревожить Дайма по пустякам.
— Что это? — вскинулся Эрке.
— Кажется, ткачи еще немного поживут. Посмотри!
Шу приоткрыла крышку, из шкатулки хлынул поток черноты с привкусом гнили.
— Ничего себе. — Ахшеддин сморщился.
— Это подойдет, — хмыкнула Шу и закрыла крышку. — Узнаешь цвет? Забавно.
— Очень забавно. Кто-то здорово разозлил придворного мага. — Эрке взял в руки шкатулку. — Не хотелось бы мне видеть, что будет с тем, кто это откроет.
— А мне не хочется даже брать ее в руки. — Шу передернула плечами. — Надеюсь, до завтра темный не обнаружит пропажу.
— Может мне стоит пойти завтра с тобой? Вдруг понадобится помощь.
— Нет. Если я не справлюсь сама, то мне уже никто и ничто не поможет. Разве что помолись Светлой.
— Помолюсь.
— Если мне удастся, я закажу большой молебен и… Эрке! — голос Шу сорвался. — Мне страшно.
— Мне тоже. Это что-то меняет?
— Ничего. — Шу устремила взгляд за окно. — Мне, возможно, понадобится жертва. Артефакт слишком темный, потребует крови. Можно курицу. Хоть ворону, только живую.
— Завтра с утра будет тебе ворона. А сейчас — бросай чтение всякой гадости.
Лейтенанта прервала отворившаяся дверь: Его Высочество, соскучившись, пришел поболтать с сестрой о новостях дворцовой жизни.
Глава 20
Цветная грамота
Стихии обозначаются цветом самой грамоты. Если шер принадлежит двум и более стихиям, основное поле грамоты делится на две и более части. Насыщенность цвета определяется категорией шера, от зеро до кватро. Принадлежность Свету или Тьме обозначается белой или черной каймой, Сумрак — серой.
Шерам условной категории выдается грамота с основным серым полем, кайма же обозначает наличие крови одного из Драконов.
Закон Цвета, Империя435 год, 4 день Каштана, Риль Суардис.
Дайм боялся. Снов Шуалейды, своей лжи, слишком сложной интриги. Впервые он так рисковал. Не фигурами на доске, а собой. Не приведи Светлая, Бастерхази удастся заполучить ведьму, и тогда за жизнь маркиза Дукриста никто не даст и ломаного динга. А если Шуалейда догадается, что его откровенность — та же игра, пожалуй, тогда проще чисто по-дружески попросить Рональда принести его в жертву Хиссу.
«Куда не кинь, слепой игрок, — насвистывал Дайм старую солдатскую песенку, направляясь к башне Заката. — Мимо судьбы не промахнешься».
В будущих покоях Её Высочества кипела работа. Мастеровые не замечали ни грозного свечения, ни хаотических завихрений стихий: для них это была обыкновенная дворцовая башня, разве что старые слухи, почти легенды, позволяли им требовать надбавки к жалованью и хвастаться женам своей храбростью.
На этот раз Дайм не стал скрываться от слуг. Он с видом хозяина оглядел новую мебель, велел сменить занавеси на втором этаже, чтоб лучше подходили к обивке стен, кивнул распорядителю на третьем.
— Все спокойно?
— Все спокойно, Ваша Светлость, — поклонился тот.
Дайм поднялся на последний этаж, оглядел голые стены.
— Зефрида? — позвал тихонько.
Никто не отозвался. Дайм пожал плечами и уже собирался уйти, как одна из плит потолка заскрипела и поднялась, открыв квадрат небесной синевы. Оттуда спустилась узкая кованая лестница, приглашая подняться на крышу. Взбежав по ней, Дайм оказался на огражденной низким парапетом площадке.
— Ты все же пришел, — шепнул знакомый голос.
Дайм огляделся, недоумевая.
— Я здесь, — призрак грустно засмеялся.
Наконец Дайм разглядел еле заметное в солнечном свете мерцание, в котором угадывался женский силуэт. Он поклонился, вмиг забыв все, что собирался сказать: оправдания и просьбы показались глупыми.
— Я не скажу ей, не бойся. — Мерцание приблизилось, его щеки коснулась прохлада. — Увы, я больше не могу с ней говорить. Даже во сне. Но ты расскажешь ей, потом, что я любила её? Пожалуйста.
Дайм тяжело сглотнул и кивнул.