– Но это же все важно!

– И можно без труда найти в журнале посещений, коий вели на постоянной основе ее статс-секретари.

– Еще не так давно мне представлялось, – сказала Софья, – что написать твою биографию достаточно просто. Берешь по годам и начинаешь излагать подробности. Все неясное легко уточнить. Причем у объекта лично.

Я невольно хмыкнул. Субъекта, на самом деле. Или это я по привычке в очередной раз путаю?

– А ведь все не так. Как принялась копаться, задумалась: человека даже близко знакомого не так просто понять без знания обстановки. Личные побуждения могут серьезно не совпадать. Опыт у нас разный. Как Юрка сказал, он сын фельдмаршала, а не крестьянина. Никогда не сумеет повторить путь отца.

И не надо, подумал я. Ни одному из своих детей не пожелаю всю жизнь врать окружающим и даже в постели с любимой женщиной бояться лишнее сказать. Он стервец большой, да не старается изображать правильное поведение с постной рожей. А мне приходилось.

– И мне кажется, лишения, перенесенные в детстве, побуждают с невиданным упорством преодолевать трудности и создавать нечто новое либо усовершенствовать старое. Преуспевая в своем деле, «выскочка» доказывает себе и окружающим собственную состоятельность и завоевывает уважение. Материальное благополучие играет второстепенную роль.

– Браво! – Я демонстративно поаплодировал. Похоже, она самостоятельно изобрела психологию. Уже и травмы детства всплыли. Фрейд вроде в конце девятнадцатого века жил. Прогресс! Не без моих усилий, но заметный. Нечто такое вставит в книжку, и непременно найдутся обратившие внимание на идею. – Сама жизнь приучает «выскочек» к нарушению общепринятых норм поведения. И они невольно становятся восприимчивы к новым идеям и информации и легко перестраиваются сообразно новым обстоятельствам. В самую точку!

– И твое влияние на императрицу благодаря случайно доставшемуся месту еще в детстве было огромно.

– Ты упустила главное. У нее тоже было не самое сладкое детство. Да и сидя на троне, постоянно приходилось доказывать окружающим, кто в России самый главный. Мало издать закон, гораздо важнее проследить за его исполнением. Но значительнее для образа, что и ее костюмный стиль, вопреки европейской моде, перебивший французский, и даже употребление чая или кофе – вечный вызов всеобщему мнению.

– Почему? – Недоумение Софьи было искренним. – Про женские платья и категорический отказ от париков понятно. У нее были роскошные волосы даже в старости.

Вот паршивка! Где она обнаружила старость? С точки зрения молодых, те, кому за сорок, помнят Ивана Грозного. Даже я еще молод, хотя и Петра не застал. Душой уж точно.

– Кофе к нам пришел из Парижа. В Европе считался скорее мужским напитком. Не отставал и Лондон, здесь в кофейни не допускали представительниц прекрасного пола. Она пила кофе, чуть ли не демонстративно на приемах. Кто надо очень хорошо намеки понимал.

А некоторые и прямо выдумывали. Во многом из французских пасквилей тянулось представление о ее жизни как бесконечной оргии. Указать хотя бы один реальный факт недоброжелатели не сумели бы, но шлейф скандальных слухов тянулся за императрицей всю жизнь, и это был своего рода ответ на измышления: «Плевать я хотела на ваши толки!» Но про Юлию и их взаимоотношения пусть Софья сама ищет. Здесь я ей не помощник.

– Как была вызовом и большая свобода для женщин у нас в стране, по сравнению с так называемой просвещенной Европой. В той же Англии до сих пор муж распоряжается приданым и имуществом жены. Она и сама вроде имущества. А у нас при разводе интересы обоих учитывают, и все это прописано в законе!

И это точно не мое влияние. Анна сама всю жизнь норовила в юридическом смысле улучшить положение слабого пола. Очень многие получили развод с ее помощью, а не живут раздельно годами в ожидании решения Синода. И алименты на детей до их совершеннолетия или выхода матери снова замуж самостоятельно придумала. Цари вечно вмешивались в личную жизнь дворянства, попирая обычаи, но в данном случае многие ей были благодарны.

– Употребление чая и кофе было делом состоятельных людей. Но Анна ввела моду на послеобеденный чай. Обед долго не затягивался, а вот затем к чаю подавали различные пироги, пирожные, конфеты. И уже спокойно обсуждали самые разные вещи. Императрица свободно говорила обо всем, не исключая политику. Она любила слушать рассказы и сама делилась забавными происшествиями.

Практика приглашения друзей на чай быстро была подхвачена и укоренилась всерьез. Опять пошли в продажу самовары, хотя такой цели Анна не ставила.

– Плохо, – с прорвавшейся тоской сказал я, – что она пристрастилась к крепким напиткам. Кофе варили из одного фунта на пять чашечек, и он отличался необычайной крепостью. Чай тоже оглушительной крепости, как принято было у военных.

Вот здесь уже моя вина. Поделился рецептом чифиря. Полфунта на литр воды. Он снимает сон, и я знал многолетних чифиристов, ничуть не страдающих от регулярного употребления. В народ все равно не пошло, слишком дорого, но в очередной раз благие намерения сделали кульбит. Торговля чаем заметно расширилась и приносила неплохую прибыль государству, державшему монополию.