— Раньше такие страсти решались проще: задушил эту, как ее? — грустно поклоуничал я в ответ на убийственный приказ. — У Шекспира, кажись. Да-да, припоминаю, сам Шекспир и душил. И, как мужик, его понимаю. Твои действия? — приподнявшись на локте и поигрывая в ладони грудью Натали, спросил нарочито лениво.

— Будут зависеть от твоих, — весело подхватила Натали. — Не имеешь ты морального права меня в бездействии упрекнуть.

Девушка вскочила с дивана, накинула блузку и, не застегивая, потянулась к юбке. Мы оба знали сценарий, и Натали, измождено падая лицом вниз на диван, не смогла на этот раз сдержать утробного густого крика. Я присел на пол и заглянул в теплые синие глаза, полюбовался гаснущим возбуждением, чуть тронул губами пушистые ресницы.

— А в детстве, ты была маленькой феей или гадким утенком?

— Ни тем ни другим, — Натали осветилась улыбкой, достав ее откуда-то из глубины души. — Я была маленьким ежиком, пугливым и колючим, пряталась по углам и выставляла иголки. Тебя это действительно интересует?

— Давно хотел спросить, сам из застенчивых.

— Вот и нашелся объединяющий души штришок. Для того и пришел?

— Соврать?

— Не надо, — Натали вновь дотянулась до стола. — Нетерпение твое очевидно, мой рыцарь.

— Опять печаль и грусть, — я попытался шутить. — Зачем люди себя мучают, жили бы без любви.

— Не получается, а к космосу ревновать глупо. Расстанемся без истерик и навсегда, запомнив место и время, где были счастливы. — Натали грустно улыбнулась и протянула листок-приказ, по которому на транспорт «Надежда» кроме штатного вооружения, полагалось множество дополнительного, плюс второй комплект боезапаса в трюм, в качестве груза. В примечании предписывалось демонтировать УДУ (Устройство дистанционного уничтожения). — Чтобы не смогли достать мою симпатию длинные руки озверевшего мужа.

Мир взаимоотношений мужчин и женщин мало того что необъятен, от похотливого инь и янь до чистых эмперий, он еще и не статичен: изменяется во времени и пространстве. Попробуйте найти и соединить две нужные половинки среди миллиардов вариантов… И среди внешнего цинизма всегда тлеет в мужской душе природная установка — мальчишеское желание поклоняться загадочной богине, и в женщине девичья мечта — быть загадочной богиней. И теплый грустный лучик в зеленых глазах Натали — наша общая тайна, о которой мы не могли говорить даже наедине.

— Ощущение, будто мы расстаемся чаще, чем встречаемся.

— Так не бывает.

— Знаю, только ощущение. Спасибо за УДУ, я тебе тоже когда-нибудь, что-то хорошее сделаю, — поблагодарил искренне, хотя УДУ давно выкинул с корабля без всякого на то позволения.

Вышел в истоме от сладкого приключения и легких укорах совести, — использовал женщину. Отговорки, мол, все так делают, и победителей не судят, — слабое утешение. Очередной «черный шар» в корзину моральных принципов. Или «белый шар»? Живем с Натали в не соединяемых социальных мирах, но наша долгая чувственная связь похожа на любовь. Постоянно и настойчиво прокладываем маршруты, будто роем тоннели в космосе навстречу друг другу, и согласуем время встреч в разных точках вселенной.

Натали и ее супруг связаны не любовью, а деловыми отношениями: он представитель клана космических перевозчиков, она — «королева бензоколонок» и всего стреляющего и взрывающегося. Бедолаги несли свой династический неразрываемый брак, как тяжкий крест; избегая встреч, жили в разных домах, городах, странах и на разных планетах. Однако пару лет назад родили наследника, который увидел свет на борту нашей «Надежды», — Натали продуктивно отдохнула на курортной планете «Эдем». Теперь Зверев пытался одним выстрелом решить две проблемы: сдать америкосам победу и сжить со света любовника жены.

Завтра начало гонки, а сотрудники, зарядившись оптимизмом неадекватного топ-менеджера, мысленно произнесли пофигистское заклинание: «Шефу не надо, а мне и подавно», — и устранились на устройство личных делишек и развлечений. Охрана, подготовка и старт корабля легли на плечи двух человек — мои и Штольца.

Я «экс оффицио» — по должности, а Штольца, пунктуальнейшего из немцев, гнали к служебным обязанностям врожденная аккуратность и педантичность. Всякое дело бедолага начинал с изучения инструкции, и, если последняя включала даже сто шестьдесят пять пунктов, скрупулезно и точно исполнял все сто шестьдесят пять, что смешило, но и восхищало, гарантируя устойчивую опору под ногами и надежную стену за спиной.

Мне случалось видеть Штольца в бою. Крейсер-американец, — с невинной мордой, мол, принял за пирата, — лупил по нам в упор; пробил защиту и распорол ракетой корпус машинного зала. Рвались экраны наблюдения по всей рубке, ядовитый дым слоями волновался между креслами, но Штольц ни на секунду не оторвался от орудийных мониторов. Методично вколотил в рубку монстра три ракеты подряд и отправил заокеанского «друга-почти брата» в вечное беспосадочное плаванье.

Потом случилось удивительное; когда мы кое-как залатали дыры и потушили пожары, у Штольца началась истерика. Тряслись пальцы и губы, текли слезы. Тогда-то я и оценил силу характера этого парня. Бесстрашные люди мне встречались, но не дай бог оказаться с ними в одном окопе: и себя в безрассудной смелости погубят, и товарищей подставят, — не о них речь; да и, демонстрировать бесстрашие, когда ничего не грозит, — это клиника.