— Давайте в Луге больницу захватим, — подал голос Щучкин, — или, лучше, роддом. Тогда уж точно выберемся.

— И потребуем самолет до Грозного. — Усмехнулся Царев.

— А по дороге сделаем друг другу обрезание.

— Это зачем? — Не понял Пещера.

— Чтобы с Басаевым закорешиться. Но я серьезно, Костя. Дальше есть смысл ехать втроем.

— Как скажешь, братан. Ты я вижу, тоже координатор.

Пассажиров по одному вытаскивали из автобуса. Пещера курил, помахивая пистолетом, а Царев связывал им руки кусками веревки, найденной у шофера. Потом пленников затащили в строительный вагончик и подперли дверь доской.

— Попляшут — согреются. — Хохотнул Пещера. За это время Щучкин, у которого проснулись мародерские задатки, вытащил из багажника несколько сумок и пошарил в них. Царев присоединился к нему.

— Пошли ребята, — заторопил Пещера. — времени мало.

Он минуты три изучал шоферскую кабину.

— Порядок. Я сейчас покажу скорость. Братки, вы не стесняйтесь. Выпивона нет, так затянитесь моей травкой.

— Выпивон есть, — возразил Щучкин. — Этот цыган, видно большой эстет. Он «мартини» вез четыре бутылки.

— Давай! — Оживился Пещера. — Он выхватил бутыль из рук Андриана и отхлебнул одним глотком четверть содержимого.

— А вы не боитесь? — Осторожно спросил Щучкин.

— Что ГАИ права отберет? Нет, братан, сегодня мой день. Я давно хотел так прокатиться, как следует. Чтобы не мелкий гроб на колесиках, а нормальная машина, вроде бэтэра. Чтобы перед этим покурить и вдарить от души. У меня сегодня с ГАИ только один разговор. — Пещера похлопал карман, в котором лежал пистолет. — Пристегнитесь, пацаны, взлетаем.

Видно, Пещера и, правда, неплохо водил армейские броневики. «Икарус» почти сразу выдал под девяносто, а потом перешел и сотню.

— Люблю ночь! — Крикнул Пещера. — Никто на дороге под ногами не путается!

— Костя, — Заосторожничал Щучкин, — может чуть потише?

Пещера не ответил. Он еще крепче вцепился в руль и заорал во всю глотку:

— Давайте, братки, кемарьте. Я на посту!

Царев и Щучкин последовали этому совету. Они перебрались в середину салона и сели на скамейки.

— Сергей Борисович, — вам это все нравится?

— Не очень. А как по другому?

— Знаете, я вот о чем подумал. Мы, как интеллигентные люди, можем договориться. Ведь у нас, если говорить честно, мелкие провинности перед законом. Ну, конечно, мелкие по сравнению с Пещерой. Я действовал в состоянии необходимой обороны, вы, думаю, тоже. А получается, вместе с этим отморозком, угнали автобус, оставили людей замерзать. А в результате, тут я полностью согласен с нашим криминальным другом, мчимся с недопустимой скоростью в гробу на колесах. Ведь если этого Пещеру сдать ментам, может, с нами прилично обойдутся. Отпустят под подписку.

— Меня уже отпустили. Нет, Андриан, если не ошибаюсь, Изяславович, так не получится. Как говорил поэт: «Мы не в Чикаго, моя дорогая». Наши менты не ценят мелкие услуги. Нас они тоже скрутят, а в рапорте напишут, что скрутили всех троих. Я лично сдаваться не собираюсь.

— Но может, хотя бы сделаем путешествие более безопасным. Сами свяжем этого обдолбанного отморозка и…

— Вы сядете за руль «Икаруса»? Я с ним не справляюсь. Может, километров сорок в час и выжму, но нам это не нужно.

— Ну, как знаете. — Щучкин выглядел уныло.

— Хотя, отчасти вы правы. Если этот парень допьет бутылку и отсмолит еще пару косяков, он может решить, что у него судно на воздушной подушке. А мы — привидения на его борту. Возьмите-ка это.

Удивленный Щучкин увидел пистолет в руке Царева. Он взял его и хотел рассмотреть, но Сергей Борисович поспешно предупредил.

— Спрячьте подальше. Главное, чтобы он не видел.

— А вы?

— Обойдусь и без него. Есть опыт. Давайте пока вздремнем.

Щучкин и Царев сбросили куртки, кинули их на спинки кресел и постарались задремать. Как ни странно, скорость в 120 км в час действовала как снотворное и спящим не мешала ни музыка Пещеры, ни его песни про анашу. Оба не раз шевелились во сне, а потом храпели опять.

Часа через два Щучкин, пробормотав, что надо узнать у Кости, сколько километров проехали, пошел к кабине. Царев ответил: «узнай» и задремал опять.

Щучкин просидел у Пещеры довольно долго, видно ожидая, пока фары высветят очередной столбик-указатель. Потом Пещера крикнул ему: «Отъедь!» и Щучкин поплелся обратно. Царев проснулся через пять минут. Он взглянул на Андрона.