Бранясь, он еще раз попытался закрыть окно. Он боялся, что стекло может потрескаться еще больше или даже разбиться. Но этот последний дюйм, похоже, невозможно было одолеть, а пальцы уже онемели от морозного воздуха и хлещущего снега. Холод казался просто невероятным.

Оливер замер, внезапно почувствовав, что в комнате есть кто-то еще. Фридл или Колетт, быть может… кто-то услышал шум и решил узнать, что случилось. Но нет… Кто-то был здесь, но не внутри, а снаружи.

Он прищурился и вдруг — лишь на миг! — увидел изгибающуюся в такт пурге фигуру. Она танцевала среди метели; глаза — как два алмаза, лицо словно выточено изо льда. Оливер чуть не задохнулся; казалось, в легких совсем не осталось воздуха.

Ветер врывался в узкий зазор с силой урагана. Трещина в стекле не увеличилась, но напор воздуха был так силен, что Оливера отбросило назад. Он оступился, поскользнулся на мокром полу и навзничь упал на восточный ковер.

Снег проникал сквозь щель в окне и кружился по комнате, словно не замечая разницы между домом и улицей. Ему надоело стучаться в дом, и он решил войти без приглашения. Снег ровным потоком валил в приоткрытое окно, заполняя комнату. Холодный и влажный, он облепил настольную лампу, и лампочка тут же взорвалась. Комната погрузилась в темноту, нарушаемую лишь светом догорающего огня, который все еще тлел благодаря защищавшей его чугунной решетке.

Охнув, Оливер втянул в себя ледяной воздух. Он ошарашенно озирал комнату. Было ужасно холодно — значит, это не сон. Да и живот болел от удара ветра, отправившего его в нокдаун. Лежа на ковре, он испытывал ощущение чуда, приглушенное первобытным страхом, идущим из самых глубин его существа.

Посреди салона снежный поток начал вспениваться, а потом скручиваться все плотнее и плотнее. Огонь сдался и погас. Дым от мертвых угольев втягивался в белый водоворот, сбросивший все безделушки с кофейного столика и скрутивший ковер возле его ножек.

«Ох, черт, — подумал Оливер. — Какого рожна я тут делаю?»

Но ледяной ветер, казалось, сковал не только тело, но и мозг. Ну, хватит! Оливер с трудом поднялся на ноги и, сопротивляясь ветру, пригнувшись, побежал через салон. Кружка с какао соскользнула со стола и разбилась вдребезги.

Он бежал к выходу, но порыв ветра словно бросился следом и захлопнул дверь, чуть не сбив его с ног во второй раз.

Оливер неподвижно стоял посредине комнаты и смотрел на закрытую дверь. Этот ветер не мог быть случайностью. Он находился в комнате не один. С ним была метель. Но не просто метель.

Он медленно повернулся. Снежный смерч перед погасшим камином изменялся, обретал форму. Сквозь крутившийся вихрем снег проступила фигура — та самая, что примерещилась Оливеру за окном несколько секунд назад. Это был человек — по крайней мере, некто, похожий на человека, — весь изо льда, с телом сплошь из острых граней, с пальцами как кинжалы, с волосами, раскачивающимися и позвякивающими, как хрустальная люстра.

Его глаза сверкали бледно-голубым светом и с каждым поворотом вихря, с каждым покачиванием рук упирались взглядом в Оливера. Поначалу Оливеру казалось, что человек танцует, но потом он понял, что это снежные вихри тащат и крутят его.

— О боже, нет! — прошептал Оливер, тряся головой. — Кто ты такой, дьявол тебя побери?

Смерч замедлил движение и остановился.

Снег падал на пол, покрывая паркет, ковер, мебель.

Зимний человек стоял, гордо вскинув подбородок, и не сводил с Оливера холодного, жестокого взгляда. Потом шевельнулся, двинулся по полу тяжелой ледяной поступью; его острые черты изменились. Бледно-голубые глаза сузились от изнеможения и боли, и Оливер увидел, что на левом боку у него изъян, точно кто-то отколол большой кусок льда.

— Помоги мне, — прошептал зимний человек, и его голос был как порыв ветра.

А потом человек упал, царапая острым телом дощечки паркета. Он лежал наполовину на ковре, наполовину на полу. Из раненого бока на восточный ковер капала вода. Оливер уставился на лужицу в полном замешательстве, думая: неужели он тает?

Или истекает кровью?

— Ты просто чья-то идиотская шутка!

Оливер шагнул к распластавшейся на полу фигуре. Под ногами хрустнули осколки разбитой лампочки. Ветер утих, стекла больше не дребезжали, а Оливер не мог оторвать глаз от неподвижного тела зимнего человека и бросить взгляд в окно. Снег снегом, но он не сомневался, что причина бурана — не природа, а существо, которое лежит у его ног. По ковру расплывалось мокрое пятно. Зимний человек словно истекал кровью, умирал прямо на глазах.

Нет, какая кровь — тающий лед! И не может эта штука умирать — просто потому, что не может быть живой. Их вообще не бывает — тех, кто врывается в дом сквозь чуть приоткрытые окна и танцует со снежинками. В реальной жизни такой ерунде не место.

Зимний человек дернулся.

Оливер замер, не дыша, боясь пошевелиться и привлечь к себе внимание. «Помоги мне», — сказало существо. Даже знай Баскомб-младший, как это сделать, вряд ли ему хватило бы смелости. Пришелец больше не двигался, и несколько секунд спустя Оливер позволил себе сделать крошечный вдох. Глаза успели привыкнуть к темноте. Хотя единственным источником света остались тлеющие в камине угли, он заметил, что снег в комнате начал таять.