Тайная организация занималась какими-то делами, которых Вибольд никогда до конца не понимал. Он довольствовался тем, что направление ее деятельности, в общем-то, не расходилось со взглядами, которые когда-то высказывал отец. К тому же старые офицеры-фронтовики, такие, как Пионтек, были гарантией того, что организация ничего дурного не делает. Многие из знакомых отца считали, что Федеративная Республика — это страна, до сих пор оккупированная или почему-то вынужденная принять такие формы общественной жизни, которые чужды нации. Да и товарищи по организации, так неодобрительно воспринимавшие капитулянтские действия федерального правительства, не вызывали у Вибольда желания что-то выяснять. Слишком много было вокруг хорошеньких девушек и добрых друзей, чтобы забивать себе голову такими вещами.

Вибольд бывал на секретных совещаниях в дивизии, добросовестно выполнял всякие мелкие поручения, даже слушал лекции подполковника Пионтека на идеологические темы, хотя последнее давалось ему с великим трудом. Впрочем, от конспирации он получал даже какое-то удовольствие. Иногда ему казалось, что она облагородила его жизнь, довольно простенькую и беззаботную, если сравнить ее с жизнью офицеров старшего поколения.

Впервые беспокойство в душу Вибольда закралось в феврале этого года, когда он был экстренно назначен одним из ночных дежурных на Секретную базу № 6. Поначалу он отказывался: офицеров на базе обучали долго и основательно, в контрольном помещении голова шла кругом от разных кнопочек и лампочек. Но подполковник Фретциг, тоже член организации, который вместе с Вибольдом поехал на дежурство, быстро обучил его основным действиям: посылать донесения и принимать их от патрулей. Сам же Фретциг отвинтил панель пульта и почти до конца дежурства ковырялся в каких-то непонятных соединениях, переключателях и вилках. Вибольд, правда, не понимал, чем занимался Фретциг (выглядело это как консервация или поиск неправильного соединения), и все-таки не мог отделаться от неясного ощущения причастности к чему-то не совсем чистому. Но потом забыл про свои сомнения. К тому же в Ремсдорф прибыла совершенно обворожительная смуглянка по имени Урсула, которую взяли официанткой в столовую.

Обеспокоенность с новой силой пробудилась у обер-лейтенанта Вибольда в марте, когда его вызвали в Бонн в министерство обороны, к начальнику канцелярии полковнику Шляфлеру, в котором Вибольд с первой же минуты заподозрил руководителя тайной организации, хотя это ничем не подтверждалось, разве что тем, как обошелся с ним полковник.

Шляфлер не скупился на похвалы. Подчеркнул прекрасные личные качества обер-лейтенанта Вибольда: искренность, чувство товарищества, служебное усердие, патриотизм, осмотрительность в выборе друзей. Вибольд и не думал, что в министерстве столько про него знают. После этого Шляфлер пустился в общие рассуждения и заявил, что умение хранить тайну — это главное для офицера и что именно эта черта отличает настоящего мужчину от глупых сплетников и болтунов, которых так много вокруг. Шляфлер знает, каковы политические взгляды Вибольда, и имеет сведения, что по отношению к сослуживцам такого же образа мыслей он всегда соблюдал полную лояльность. Очень важно, что никогда, ни при каких обстоятельствах Вибольд ни разу даже не намекнул на разные встречи и мероприятия, которые имеют место в узком кругу достойных доверия офицеров 14-й дивизии. Это важно, так как Шляфлер намерен дать ему еще более секретное поручение, о котором нельзя говорить никогда, никому и ни под каким видом. Более того, Вибольд — да, кстати, вот производство в чин капитана, поздравляю! — не должен допустить, чтобы кто бы то ни было из его друзей хоть чуточку заподозрил, что ему поручено какое-то особое задание. Слушать внимательно, но рта не раскрывать. Речь идет о деле большой государственной важности, сведения о котором любой ценой стремится получить вражеская разведка.

Задание, которое Шляфлер поручил Вибольду, было по меньшей мере странным. В неопределенном будущем — через месяц, год или три года — к нему по телефону обратится человек, который назовется другом капитана Ламха. Надо ответить, что капитан Ламх по делам службы уехал в Гамбург. Незнакомец скажет, что ему очень жаль, но тогда он хотел бы поговорить по телефону с женой Ламха Маргаритой. И только после этого Вибольд должен заявить, что готов действовать. Он будет обязан выполнить любое, буквально любое поручение незнакомца, даже самое странное и противоречащее военному уставу. Даже если незнакомец потребует что-нибудь взорвать. Если же после выполнения приказа Вибольду будет грозить опасность или наказание, то существуют такие силы, действующие четко и надежно, которые возьмут на себя заботу о Вибольде. Полковнику Шляфлеру не надо добавлять, что и нынешний разговор — это тайна первостепенного значения.

Вибольд взял приказ о производстве в следующий чин, получил разрешение отбыть и вернулся в Ремсдорф, где тут же началась длинная и довольно утомительная вереница дружеских попоек по случаю повышения. Он вскоре позабыл о разговоре со Шляфлером. Когда же получил почтовый перевод на две тысячи марок с вымышленным адресом отправителя, то опять-таки размышлял не больше минуты. Вообще много думать он не привык, а деньги весьма пригодились, потому что дружеские встречи по случаю повышения в чине проделали брешь в его сбережениях.

А все дальнейшее произошло молниеносно.

В четверг около полудня, примерно в одиннадцать, Вибольда, наблюдавшего, как солдаты преодолевают на занятиях полосу препятствий, вызвали к телефону в казарму. Низкий неприятный голос спросил капитана Ламха, а затем словно нехотя упомянул Маргариту Ламх. Вибольд внезапно почувствовал, что обливается потом. Впрочем, день был знойный и душный. Незнакомец спросил, нет ли кого рядом с Вибольдом, и после отрицательного ответа велел капитану взять карандаш и записать поручение. Оно было не особенно сложным. Вечером следовало зайти в узел связи около штаба дивизии, открыть шестой шкаф с правой от входа стороны и разъединить два провода: бело-черный и серо-зеленый, а шкаф снова аккуратно закрыть. При этом все надо было проделать не позже четырех часов в ночь с четверга на пятницу.

Вибольд с облегчением вздохнул: если незнакомец будет давать только такие поручения, это еще ничего. В 18 часов ему предстояло принять дежурство по дивизии, и можно было спокойно ждать вечера. Весело посвистывая, он вернулся к полосе препятствий.

Но в 17 часов, когда он перед дежурством отдыхал в своей комнате и читал весьма занимательный детектив, телефон снова зазвонил. Незнакомый голос, совершенно другой, чем шесть часов назад, взволнованно спросил про капитана Ламха и его жену, после чего потребовал, чтобы через десять минут Вибольд был в кафе «Крошка Петер», которое находилось в полукилометре от казарм.

На этот раз Вибольд испугался не на шутку. Надевая мундир, он подумал, не сказать ли часовому, куда он идет. Но от этой мысли пришлось отказаться: о тайных встречах никто — буквально никто — не должен был знать.

Войдя в кафе, он огляделся и подумал, что либо зрение ему изменило, либо он стал жертвой дурацкого розыгрыша. В небольшом зале было пусто. В углу, правда, сидел за кружкой пива какой-то парень, но это был явно хиппи, высокий и небритый.

Время шло. Через четыре минуты Вибольд заплатил за кофе и встал, и тут парень быстро подошел к столику Вибольда.