Куно фон Ризенталь подумал, что ему все-таки повезло. Он вернулся на территорию базы и увидел начальника, который высматривал место между складами.

— Ну что же, господин подполковник, — произнес фон Ризенталь, — я свое дело закончил. Остается только выяснить, что это за странный груз, и я не буду вам больше надоедать. Что вам сказал этот унтер-офицер?

— Он привез с четвертой базы части для ракетных установок «земля-земля». Это новейшая конструкция, и поэтому строго засекречена.

— С четвертой базы? Интересно. Я был там два часа назад и ничего не слышал ни о каких частях для этих установок. Даже проверял книги учета на складах.

Начальник теряется, но тут же спохватывается:

— Вероятно, это специальный груз, не учитываемый в складских операциях. Так иногда бывает.

Куно фон Ризенталь смотрит в глаза начальнику базы и произносит, отчеканивая каждое слово:

— Подполковник, вы что-то от меня скрываете. Сожалею, но я вынужден буду сделать соответствующие выводы. Эти машины доставили от французской границы, а вовсе не с базы номер четыре, какой-то тайный груз, документы на который отсутствуют. Вы собираетесь его принять и хранить на базе, нарушая все предписания, какие на этот счет имеются. Немного погодя я потребую от вас объяснений, а пока что прошу мне сказать, где тот унтер-офицер, который был начальником сопровождающей команды.

Начальник базы не может скрыть внезапной бледности: дело обернулось куда как скверно.

— Унтер-офицер Штур? Кажется, пошел в канцелярию. Но я, честное слово, не знаю, на чем основаны обвинения…

— Господин подполковник, я только родился, когда вы уже были на военной службе. Но боюсь, что вы чересчур понадеялись на мою неопытность или наивность. Вы, вероятно, догадываетесь, что, если федеральный канцлер направил меня с такого рода миссией, у него были основания взять под сомнение существующие в армии порядки. Не думаете же вы, что я обману его доверие.

— Я вовсе этого не думаю, господин капитан. Но подчас мне кажется, если позволите быть до конца откровенным, что у молодых офицеров наших вооруженных сил нет достаточно…

— Чего нет?

— Достаточно сильного, если можно так выразиться, чувства патриотизма.

— Интересная мысль, господин подполковник. Я позволю себе заметить, что мое имя Куно фон Ризенталь. Мои предки служили еще Генриху Льву. [10] Мой прадед был генералом у Гнейзенау, а отец во время последней войны командовал корпусом. Это, по-вашему, недостаточная гарантия патриотизма?

— А я, — говорит вдруг начальник базы, задыхаясь от гнева, — ношу фамилию Шмидт. Мой отец был мясник, а дед батрачил у голштинских герцогов. Только в третьем рейхе я почувствовал себя человеком. Мой опыт мне говорит, что господа графы дважды в этом столетии продали интересы немецкого народа и только простые солдаты защищали его интересы.

— В СС?

— Да. И в СС тоже.

— Времена изменились, господин подполковник. Никто вас не попрекает службой в СС, но если единственным воплощением германского патриотизма вы по-прежнему считаете указания фюрера…

В этот момент к собеседникам подходит унтер-офицер Штур.

— Господин подполковник, разрешите доложить, все формальности улажены.

Фон Ризенталь смотрит на него как на пустое место.

— Унтер-офицер, — сухо и повелительно говорит он, — предъявите мне документы на груз, который вы привезли.

— Слушаюсь, господин капитан, — улыбаясь, говорит Штур и вынимает из кармана выписанную пять минут назад накладную.

Едва глянув на нее, фон Ризенталь возвращает бумагу Штуру.

— Вы совершили три преступления сразу, и за каждое вам грозит, помимо дисциплинарного наказания, также и тюремное заключение. Во-первых, вы умышленно вводите в заблуждение начальника, то есть подполковника Шмидта, предъявляя ему фальшивый документ. Во-вторых, вы виновны в подделке военного документа, потому что в нем ложно обозначены дальность перевозки и место погрузки, а также подделана подпись выдавшего накладную. В-третьих, вы умышленно препятствуете работе инспекции высшего военного командования, и это заставляет предполагать, что вы действуете не в одиночку, а в сговоре с другими лицами. Предъявите мне вашу солдатскую книжку.

Унтер-офицер Штур напоминает теперь бульдога, изготовившегося к прыжку.

— Дерьмо, — цедит он сквозь зубы. — Катись отсюда, пижон ты эдакий!

Фон Ризенталь тянется к кобуре, но тут же меняет намерение, так как Штур собирается его ударить. Той же правой ладонью он, размахнувшись, бьет Штура по лицу. Раз, другой, третий. Штур отскакивает назад, пригибается и головой бьет капитана в низ живота, потом — кулаком в висок. Фон Ризенталь как мешок валится на выстриженный газон.

— Что с ним теперь делать? — в смятении произносит Шмидт. — Штур, что вы натворили? Выхода нет, придется его куда-нибудь убрать. Какая-нибудь случайность… падение… мало ли что… Это же адъютант канцлера.